Через несколько дней Ленин перебрался в Кремль, в свою правительственную квартиру. Кроме трех больших комнат, она включала комнату прислуги, кухню. Кабинет находился в том же здании, где и квартира.
Едва приехав в Москву, Ленин решил появиться перед пролетариатом столицы. Первое его выступление состоялось в Московском Совете 12 марта. Речь была сумбурной, без четкого плана. Вновь Ленин говорил об "идиоте Романове" и "хвастуне Керенском", о том, что "революция рождена войной", пытался всячески переложить вину на "соглашателей и Керенского", которые "разрушили армию". С традиционных обвинений переходил на мрачные пророчества: "Война неминуемо начнется, хотя у нас все разрушено".
Притихший зал не мог понять, к чему клонит глава большевистского правительства. Но, в конце концов, Ленин сказал главное: "У нас армии нет, а страна, которая лишилась армии, должна принять неслыханно позорный мир"17. Помнил Ленин или нет, что всего каких-то четыре месяца назад он сам убежденно говорил: "Наша задача, которую мы ни на минуту не должны упускать из виду, - всеобщее вооружение народа и отмена постоянной армии..."18 А все объявления большевиков о массовой демобилизации, съезды демобилизуемых, разрушение выборностью остатков армии?.. Но это осталось "за кадром" ленинской речи.
Ленин не мог не чувствовать, что все под ногами закача
335
лось. Он понимает, что трудно найти аргументы, оправдывающие развал великой России. Ему приходится использовать все доводы, которые приходят ему на ум, все свое красноречие и авторитет. Лидер большевистской революции понимает, что, если он дрогнет сейчас, рухнет не только государство, его власть, революция, но и он сам. Ленин может остаться в истории погубителем великой державы. Впрочем, очень многие люди так считали всегда и считают не без оснований и сегодня.
Вернувшись после выступления домой, Ленин ищет аргументы для укрепления своих доводов в пользу заключения позорного мира. Но кроме тривиальных "передышки", "выигрыша времени", "собирания сил", ему не удается ничего изыскать. А ведь рядом съезд, который или ратифицирует "ленинский" мир, разом превращающий Россию во второразрядное государство, или ему придется уйти...
Сидя в кресле номера, он останавливает взгляд на связке книг. Развязав бечеву, берет в руки томики Блока, Беранже, Пушкина. Он редко уделял внимание поэзии, не был ее тонким ценителем, не хватало сентиментальности. Но сейчас какая-то внутренняя и в то же время космическая, духовная музыка почудилась ему в строках кудесников слова. Ведь настоящий поэт всегда философ. Они правы: все, что происходит в этом бренном мире, раздираемом страстями, алчностью, враждой, ничто но сравнению с вечностью... Незаметно пришло успокоение; отступать ему некуда. Надо сражаться за мир, а также за власть, за себя.