Незнакомка подошла к Олегу вплотную и в ее глазах Олег уловил странную смесь отчаяния и жалости.
— Здесь нельзя оставаться, — чуть дрогнувшим голосом произнесла девушка. — Вы ведь прекрасно понимаете, что такое война. И трижды глупо погибнуть не просто на чужой войне, но на такой, где уже не помнят, ради чего воюют! Вам надо вернуться домой. Сейчас я еще могу вам помочь. Скоро уже будет поздно — я уйду.
— Я в помощи не нуждаюсь, — гордо отозвался Олег. — Тем более, что здесь в моей помощи нуждаются.
Некоторое время они стояли, глядя друг другу в глаза, потом девушка вздохнула.
— Ну, что ж, — грустно сказала она. — Вы сделали свой выбор, и я не вправе вам мешать. Желаю удачи. Прощайте!
Она резко повернулась и отошла в сторону. Потом взмахнула рукой, и перед ней прямоугольником вспыхнули четыре красных огонька. Она шагнула вперед и исчезла.
Олег стоял, глядя ей вслед. Сзади к нему подошел генерал и ободряюще хлопнул по плечу.
— Ничего! Мужчина должен быть выше любви. А если этот мужчина еще и солдат…
Он учился маршировать и совершать марш-броски.
Он учился обращаться с оружием и привыкал спать на голой земле.
Он учил уставы и на практике изучил все виды поощрений и даже наказаний.
Он накачивал мышцы и учился стрелять.
Он проникался ненавистью к врагу и любовью к своему знамени.
Он боялся позора больше, чем смерти, а сержанта больше, чем позора.
Он…
Он принял Присягу, и теперь ждал своего первого боя…
Остался позади бесконечный марш по выжженной прифронтовой полосе, и теперь впереди лежало изрытое воронками поле, за которым их ждал враг. Рядом были новые товарищи, впрочем, не совсем новые. Олег не знал, считать ли это везением, но он попал в отделение к своим старым знакомым: Аале, Аоле, Аиле и Аэле — к тем девушкам, что когда-то задержали его, как шпиона, а теперь с радостью приняли его в свою семью. Сейчас он вместе с ними ждал сигнала к атаке.
Первый бой — как первое свидание. Не представляешь, ни что это такое, ни что ждет тебя впереди, ни даже то, готов ты к нему, или нет.
Сигнал. Вперед!
А поле впереди такое большое, и ты тоже такой большой по сравнению с пулей или осколком. Но думать некогда, только вперед!
И вот, когда почти добежали, разбрызгивая перед собой веер разноцветных трасс — вдруг пулемет, почти в упор. Какая глупая смерть, да еще в первом бою.
Олег, не раздумывая, упал ничком, вдавился, вжался в землю — выручай, родимая, — а пулемет все стучал, стучал… и смолк.
Он полежал, все еще не веря, что остался жив — пока — потом пересилил себя и медленно, стараясь не поднимать головы, огляделся по сторонам в поисках своих и чужих.