После заполненных народом, машинами рикшами и велосипедами улиц Ловина-Бич тенистый парк показался мне райским уголком, и я подумала, что предпочла бы жить здесь в одном из домиков а не в шумном многоэтажном отеле.
Я бездумно бродила по аллеям, заглядывая в крестьянские кампунги и храмы, молельни и помещения для жертвоприношений, отдыхая в ажурных резных беседках и все больше убеждаясь в том, что это самое мирное и спокойное место на земле.
К моему удивлению, в отличие от других строений, дверь в китайский храм оказалась закрыта. Я потянула ручку на себя, и дверь с легким скрипом поддалась. Машинально затворив ее за собой, я очутилась в миниатюрной прихожей, отгороженной от основного помещения лаковой ширмой.
Я обогнула ширму и, с любопытством рассматривая узорчатую резьбу на стенах и потолке, вступила в комнату. Окна заменяли расположенные под потолком резные деревянные решетки. Через них в комнату проникали солнечные лучи, с легким искажением пропорций вычерчивающие на стенах и полу изображенный на решетках орнамент. Я проследила взглядом за солнечным лучом и, вздрогнув, замерла на месте.
Тень темными перекрещивающимися полосами накрывала лица и тела двух лежащих на полу мужчин, создавая иллюзию того, что они находятся за решеткой. Золотистые солнечные лучи, как световые указки, насмешливо высвечивали маленькие отверстия пулевых ран - на лбу у одного и на левой груди у другою. Из ран сочились тоненькие струйки еще не свернувшейся крови. Это означало, что убийство было совершено за считанные минуты до моего появления.
Еще один луч уперся в курок валяющегося рядом с телами пистолета с глушителем.
"Стрелял профессионал", - мелькнуло у меня в голове.
Мне стало нехорошо. Не то чтобы меня так травмировал вид трупов, скорее это был шок от контраста между безмятежным спокойствием этого безлюдного ухоженного сада, завораживающей игрой света и тени и грубым прикосновением смерти к искаженным то ли страхом, то ли яростью лицам убитых.
Они оба были европейцами, молодыми и хорошо физически развитыми. Я чуть не стала свидетельницей убийства. Просиди я в беседке на две минуты меньше, у меня был реальный шанс стать третьей жертвой. Профессионалы обычно не оставляют в живых свидетелей. А что, если меня сочтут убийцей?
В голове лихорадочно замелькали мысли о том, что меня прекрасно запомнил служащий, продаюищи билеты у входа в парк, что, даже если я сотру отпечатки пальцев на двери, уничтожить все следы обуви внутри и в окрестностях китайского храма я все равно не успею, а это значит, что меня вполне могут вычислить.