Ну вот, а потом, так и не повидав своих родителей, мы были выкупаны, припудрены тальком, облачены в пижамы, и купальные халаты, и ночные шлепанцы. Укладывали нас в пять – мы с Элизой притворялись, что спим по шестнадцать часов в сутки.
Наши квалифицированные няньки, Овета Купер и Мэри Селвин Керк, сказали нам, что нас ждет в библиотеке чудесный сюрприз.
Мы прикинулись идиотами, которые никак не поймут, что такое сюрприз.
К тому времени мы вымахали во весь свой великанский рост.
Я таскал за собой резиновый катерок – считалось, что это моя любимая игрушка. А у Элизы в копне волос, черных как смоль, красовалась алая бархатная лента.
* * *
Как обычно, родителей от нас отгораживал громадный обеденный стол. Как обычно, наши родители потихоньку потягивали бренди. Как обычно, в камине ярким пламенем, шипя и постреливая, горели сосновые и сыроватые яблоневые дрова. И как обычно, писанный маслом профессор Илайхью Рузвельт Свейн на портрете над камином благостно сиял, наблюдая привычную церемонию.
Когда нас к ним вывели, наши родители, как это повелось, встали. Они встретили нас улыбками, в которых мы все еще не могли распознать выражение заискивающе-сладкого и острого ужаса.
А мы, как обычно, притворились, будто они нам страшно нравятся, только мы не можем с ходу сообразить, кто они такие.
* * *
Как обычно, разговаривал с нами отец.
– Как поживаете, Элиза и Уилбур? – сказал он. – Вы прекрасно выглядите. Мы очень рады вас видеть. Вы нас помните?
Мы с Элизой, пуская слюну, стали советоваться, изображая смущение и бормоча по-древнегречески.
Элиза, помнится, сказала мне по-гречески, что не может поверить, чтобы мы были сродни этим хорошеньким куколкам.
Отец пришел нам на помощь. Он подсказал нам имя, которое мы ему дали много лет назад.
– А я – Буль-плю! – крикнул он.
Мы с Элизой притворились, что поражены. «Буль-плю!» – твердили мы друг другу. Мы не могли поверить, что на нас свалилось такое счастье. «Буль-плю! Буль-плю!» – кричали мы.
– А это, – сказал отец, показывая на маму, – Мум-пум.
Для нас с Элизой это была еще более сногсшибательная новость. «Мум-пум! Мум-пум!» – завопили мы.
И тут мы с Элизой, как и полагалось, совершили великое интеллектуальное усилие. Без малейшего намека или подсказки со стороны мы сообразили что, раз наши родители явились сюда, значит, близок наш день рождения. И мы стали распевать слово, которым у нас обозначался день рождения: «Де-жжень!»
Как обычно, мы сделали вид, что себя не помним от радости. Мы прыгали, как мячики. Мы к тому времени были такие великаны, что пол стал пружинить, как сетка батута.