– Ну, что скажешь, Наташа?
– Я не Наташа, а Лиля.
– Хорошо, пусть Лиля. Так что скажешь?
– Борис Иванович, – начала девушка, – вы извините меня.., нас… То есть, не меня, а моих приятелей. Они глупые, молодые. У Кризиса уже есть условный срок. А парень он неплохой, вы вчера могли этого и не заметить… Ой! Что я говорю!
– Ну и что из того? Да проходи в квартиру, что стоишь на пороге? , – Я, знаете, Борис Иванович…
– А откуда ты знаешь мое имя?
– Мне сказала мама и участковый.
– Участковый уже и к тебе приходил?
– Да, еще вчера.
– Ну, и что же ты хочешь мне сказать?
– Я хочу извиниться, Борис Иванович, за своих приятелей. Они не хотели начинать драку.
– Как это не хотели? Выходит, я ее начал, да? Захотел и начал?
– Нет-нет, вы не поняли. Они не хотели, но начали, так бывает, не верите? – и девушка тут же расплакалась навзрыд так, как плачут уже не дети, а взрослые женщины.
Она прижала ладонь к лицу, и ее плечи мелко-мелко задрожали.
– Бывает, да…
– Да успокойся ты в конце концов! Не люблю слез.
Особенно не люблю, когда плачут молодые красивые девчонки. Пройди на кухню, садись.
Не надо разуваться, я уже собирался уходить.
– Я не вовремя?
– Вчера было не вовремя.
– Ой! Все в голове путается.
– Сядь вот здесь и расскажи.
Борис Иванович Рублев обнял за плечи девушку, провел на кухню и усадил на тот стул, на котором еще несколько минут назад сидел сам.
– Я.., знаете… Кризис мне нравится, мы с ним хотим пожениться.
– Так это он тебя прислал?
– Нет, нет, Борис Иванович, он лежит в больнице. Ему больше всех досталось.
– Ага, понятно.., лежит в больнице. Так ты, значит, сама, по своей инициативе?
– Да, сама. Не пишите заявление на моих друзей, а то их посадят в тюрьму. Понимаете, посадят в тюрьму! И Кризиса тоже.
– Понимаю, посадят. И поделом будет. Может, тогда поймут, что взрослым всегда надо уступать дорогу. Ну и кличка же у твоего дружка!
– Борис Иванович, Борис Иванович, – голос девушки дрожал, а когда она отняла руки от лица, он увидел, как по бледным щекам ручьями бегут крупные слезы, такие если и захочешь не увидеть – придется.
– Не плачь, хватит. Значит ты просишь, Лиля, чтобы я не писал заявление? Да я, к твоему сведению, не собираюсь никому жаловаться.
– Не собираетесь? – словно бы не поверив услышанному, Лилия вскинула голову, тряхнула светлыми волосами и уже совсем по-другому посмотрела на этого сильного, уверенного в себе мужчину.
– Конечно, не собираюсь, я не привык жаловаться. Натура не та.
– Ой, как хорошо! Так значит, их не посадят? А участковый говорил…
– Неважно, что говорил участковый.