«Дождемся вечера», – решила девушка и вновь на целый день исчезла из поля зрения своей жертвы.
Лишь только наступило время ужина, она расположилась в баре за чашкой кофе и, когда пожилой немец, не глядя в ее сторону, проследовал в ресторан, тут же бросилась за ним.
Нагнала у аппарата для выпечки тостеров, когда тот наливал себе молоко.
– Добрый вечер! Извините меня, пожалуйста, – сказала Аня.
Немец испуганно отпрянул в сторону.
– Мне так неудобно за то, что случилось утром, но я, когда работаю, забываю обо всем. Я целый день переживала из-за того, что накричала на вас, – и Аня виновато улыбнулась.
Немец расплылся в довольной улыбке.
– Нет-нет, все в порядке, я понимаю, в работе нельзя мешать, вы же работали, – говорил он.
До конца шведского стола они уже дошли вместе, советуя друг другу, что лучше всего взять на ужин. Естественно, за столиком они оказались вместе. Познакомились.
– Анна.
– Гер Шнайдер.
Аня почувствовала, что в искусстве немец разбирается слабо и поэтому, уже не боясь, бросилась в рассуждения о живописи. Ей вполне хватало того объема знаний, которые она приобрела в изостудии, при этом умудрилась рассказать геру Шнайдеру о том, что живет в Москве одна, что родители ее уже умерли, братьев и сестер у нее нет, а смысл ее жизни – рисование, что приехала она в Грецию затем, чтобы нарисовать настоящий средиземноморский восход солнца.
Для начала она специально держала своего нового знакомого на отдалении, разговаривая с ним так, как может разговаривать дочь с отцом, исключая всякие сексуальные намеки и заигрывания. Господин Шнайдер не раскусил этих уловок, уж очень сильно отличалась Анна от остальных русских проституток, контраст сработал на славу. Он и сам подыгрывал ей, к месту и не к месту вставляя свои суждения об искусстве.
Ужин закончился тем, что Анна пригласила Шнайдера в небольшое уличное кафе выпить немного мартини.
Она была последовательна в своих действиях и окончательно уверила Шнайдера в своей порядочности тем, что настояла:
– Заплачу за двоих, ведь я приглашаю. Я вас обидела, и вижу, что зря. Вы тонкий человек. Мартини – в знак примирения…
Назавтра Анна уже спокойно восприняла то, что Шнайдер стоял рядом с ней и давал советы, как лучше изобразить солнце, восходящее над спокойным морем. Еще два дня ушло на то, чтобы Анна согласилась поужинать за счет Шнайдера. Сделав вид, что перебрала немного лишнего, она оказалась в постели пожилого человека, но, пока тот принимал душ, притворилась уснувшей, а у Шнайдера не хватило духа разбудить бедную уснувшую русскую девушку-художницу, утомленную рисованием солнечного восхода. На следующий день Анна умело изображала смущение и потерю памяти, мол, я практически никогда не пью и вот мне ужасно стыдно за то, что произошло.