Катя никогда не интересовалась, которая она у него по счету любовница. Нов последние два месяца их отношения стали разлаживаться. То ли из-за того, что Варлам стал слишком много пить, а может быть, из-за того, что он возомнил себя непревзойденным и великим мастером. Напившись, а иногда даже и абсолютно трезвый, он смотрел на Катерину свысока, как на некую подсобную работницу.
— Так что? Когда ты начнешь заниматься каталогом?
Мне, ты же знаешь, это очень важно, — каждую фразу Варлам чеканил, словно отливал ее из металла или вырезал ножницами из твердого картона. Его тон Катю всегда обескураживал, заставляя опускать глаза.
— Ты же знаешь, у меня куча заказов.
— Все, что ты делаешь — дрянь, никому не нужная. На этом ты себе имени не сделаешь.
— Почему не сделаю? Я печатаюсь, мои работы пользуются спросом.
— Да какой это спрос? Брось, — огромная рука Кириллова с ладонью, похожей на ласт, вяло дернулась, движение весьма походило на оплеуху, не увесистую, а небрежную.
Так шлепают ребенка или щенка, случайно оказавшегося под ногами и мешающего делу. — Так когда? — уже более требовательно, с развязной улыбкой на влажных губах повторил Варлам.
О недавно пришедшем из Питера заказе на буклет от представителя президента Малютина Кириллов пока молчал, не хотел давать Екатерине самостоятельную работу, чувствовал, женщина ускользает от него.
— Вернусь скоро и сразу же займусь твоими девицами.
— Откуда вернешься? Что-то я не понял…
— Я уезжаю.
— Уезжаешь? Я об этом впервые слышу. Почему я обо всем узнаю последним? — это уже прозвучало упреком и обвинением.
— Ты у меня никогда не спрашивал, тебя никогда, Варлам, не интересовали мои планы.
— Они меня и сейчас не интересуют, меня интересует работа. Я тебе плачу, ты должна работать.
— Послушай, как ты со мной разговариваешь?
— А как я с тобой должен разговаривать? Ты что, возомнила себя крупным художником? Так ты ошибаешься, я могу найти другого фотографа, и он будет щелкать затвором не хуже тебя. Знаешь, желающих пруд пруди, в очереди стоят, звонят каждый день, свои услуги предлагают. А ты вот так запросто позволяешь говорить мне прямо в лицо, что у тебя есть что-то более срочное.
От столь длинной тирады Варлам даже устал и сделал еще несколько глотков виски. Затем взял пачку, вытряхнул из нее сигарету, закурил и выпустил дым прямо перед собой, словно хотел им отгородиться от собеседницы.
Катя махнула рукой, пытаясь отогнать дым от своего лица.
— Когда ты вернешься? Правда, может так статься, что ты вернешься на пустое место.
— А мне плевать! — вдруг вспылила Ершова, вспомнив Илью, который, наверное, все еще сидит в машине и ждет ее появления.