– Разве вы не сделали все, чтобы он не смог туда забраться?
– Если парень согласится на спор залезть в есть ФСБ, значит, он просто помешан на программировании, то есть, доморощенный хакер, а не шпион.
– Что ж, логично. Я подумаю, Федор Филиппович.
– Сколько?
Генерал думал услышать, что день или два, но Глеб быстро бросил:
– Пять минут, – прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
Глядя на него со стороны можно было подумать, что человек всецело погружен в прослушивание музыки. Прошло ровно пять минут – Потапчук мог бы и не засекать время по часам. Глеб открыл сперва один глаз, затем другой и кивнул.
– Согласен?
– Конечно.
Глеб Сиверов вернулся домой достаточно поздно, во всяком случае, Ирина успела соскучиться, а приходящая няня уже ушла. Квартира сияла чистотой, такой подзабытой в последнее время: когда Быстрицкая находилась в больнице, у Сиверова руки не доходили до уборки.
– Это она столько сделала за один день? – изумился Глеб.
– Я ей все говорила, хотела остановить, но она такая чистюля… – Ирина виновато развела руками.
– А что же тогда она будет делать завтра?
– Сама не знаю.
Глебу, как всегда, не хотелось заводить разговор о том, что завтра его уже не будет дома, что он исчезнет на неделю или больше, в лучшем случае, сможет звонить. И хотя дело, предложенное генералом Потапчуком, было таким, что Ирина вполне могла бы с ним встречаться, ему самому не хотелось открывать ей свое местопребывание на ближайшее время. Как сказать жене, что тебе неделю придется посидеть в дурдоме вместе с самыми что ни на есть настоящими психами и людьми, пытающимися закосить под таковых!
– Я рад за тебя.
– За нас, – поправила его Ирина. – Теперь тебе не придется столько сил отдавать дому.
– Для меня это непривычно, хотя, честно Сказать, оказалось намного легче, чем я думал.
– Ой ли? – изумилась Быстрицкая. – Если о маленьком ты еще думаешь, то обо мне, кажется, забыл окончательно.
– У нас есть что выпить? – спросил Сиверов.
– Кажется, да.
– Дожили! Даже не знаем, есть у нас выпивка или нет.
Ирина открыла холодильник и достала начатую бутылку коньяка – в ней не хватало граммов сто-сто пятьдесят.
– Ирина, у кого из нас такая дурацкая привычка – ставить коньяк в холодильник? Он что, испортится?
– Стереотип срабатывает. Все, что едят и пьют, должно стоять в холодильнике, несмотря на то, что коньяк нужно пить теплым. Но не греть же его теперь в аппарате для разогрева детских бутылочек?
– Я сейчас в таком состоянии, Ирина, что могу выпить и холодный, и залпом, и даже плохой.
– Из всех перечисленных тобой недостатков наш коньяк обладает только одним – он холодный. Но это поправимо. Я и сама хочу выпить, только как-то забыла за хлопотами, что спиртное существует на свете.