– Полковник, не беспокойся, и выпивка, и закуска у меня есть, – крикнул генерал.
Но Серебров уже шагал к маленькому базарчику.
Он остановился у торговки цветами.
– Купите цветы любимой, – проворковала девушка, на время отрываясь от заразного занятия – щелкания черных семечек.
Сергей придирчиво осмотрел выставленные на продажу цветы.
– Почем розочки? – поинтересовался он, указывая на огромные розы на длиннющих стеблях. Головки у них были чуть поменьше мужского кулака.
– По сорок пять штучка.
– Одиннадцать.
– Упаковать?
– Во что-нибудь позабористее, с ленточками и золотом.
Торговка постаралась на славу, более кичевой упаковки Сереброву видеть еще не приходилось. Темно-бордовые розы были закручены сперва в ядовито-зеленую креповую бумагу, сверху букет облегал шелестящий целлофан в золотые узоры. Серебров успел насчитать пять бантиков из золотистой ленты. Креповая бумага и цветом и фактурой напоминала ему женское белье, выглядывающее из-под юбки.
– Держи, сдачу оставь себе, – Серебров положил деньги на пластиковый столик и, прижимая букет к груди, вернулся к машине.
– Ты еще куда-нибудь едешь? – забеспокоился генерал.
– Супруге вашей хочу преподнести.
Кабанов расхохотался:
– Моя дура цветов не любит. На день рождения ей букет купил, она и говорит: «Ты бы лучше дочери деньги на косметику дал».
– Все женщины цветы любят, товарищ генерал, только некоторые вида не подают.
– Этому бизнес тебя научил?
– Он самый.
Генерал с Серебровым болтали. Богатырев особо их не слушал, думал о своем. И тут холодная волна страха накатила на него. До дома генерала оставалось два квартала, а он, Богатырев, еще не поинтересовался, куда ехать. Конечно, дорогу он знал и без Кабанова, но тот и словом не обмолвился, где живет. Спрашивать же было поздно.
Вместо того чтобы свернуть, как следовало, налево, Богатырев повернул направо. Генерал, занятый беседой, и ухом не повел. Серебров уже сообразил, в чем дело.
– Постой у подворотни, – бросил он Герману, – сбегаю отдам бумаги, тогда к генералу и поедем.
Богатырев дышал часто, понимая, что сморозил глупость. Сереброву пришлось сбегать в подворотню, постоять минуты три, глядя на осыпающуюся штукатурку стен ремонтируемого дома, и вернуться.
– Теперь ты командуй, товарищ генерал, мои дела кончились.
– Я рядом живу, поехали.
На этот раз добрались без приключений.
– Шофера с собой пригласи, – шепнул генерал, когда они с Серебровым уже стояли на крыльце подъезда.
– Он не будет в обиде. Хороший шофер всегда в машине ждет.
– Ты дело строго поставил, как в армии, – усмехнулся Кабанов. – Нравишься ты мне, полковник Кречетов, душой чую, хороший ты человек.