– Не бойтесь, – Серебров настойчиво взял манекенщицу за руку, – с вашим мужем я даже незнаком.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Вы прекрасно все понимаете.
Тем временем гроб уже опустили в могилу. Кладбищенские служащие сделали это оперативно. Напористо, молча они оттеснили родственников, тут же прикрыли гроб крышкой, вогнали в нее гвозди. Не успели родственники промокнуть слезы, как гроб уже оказался на дне ямы.
– Землю бросайте, – шептал родственникам мужик в синем комбинезоне, перепачканном глиной.
И вот уже заработали лопаты. Служащие засыпали яму меньше чем за минуту. Цветы, деревянный крест дополнили картину.
– Станем за дерево, – посоветовал Серебров, когда процессия возвращалась к воротам кладбища.
Ствол молодого дерева не мог прикрыть сразу двоих, поэтому мужчина и женщина стояли, тесно прижавшись друг к другу. Серебров чувствовал, что теперь Нестерова дышит чаще, но уже не от страха. Он задержался рядом с ней чуть дольше, чем требовали обстоятельства. Прежде чем отстраниться, заглянул в глаза Станиславы.
Та, первой не выдержав, отвела взгляд в сторону:
– Не смотрите на меня, пожалуйста, я почти не умею плакать.
– Я тоже.
Мужчина и женщина пробирались среди старых могил, разбросанных по кладбищу в полном беспорядке. Корни, вросшие в землю надгробия, безымянные оградки – все это приходилось обходить, переступать. Сереброву представилось немало случаев подать Станиславе руку, придержать ее за талию, дать опереться на свое плечо. К тому моменту, когда они добрались до могилы Николая, Станислава уже на ощупь знала, что Серебров хорошо сложен, силен, галантен.
Она хорошо сумела рассмотреть его лицо и убедиться, что мужчина старательно следит за собой, не хуже, чем ее коллеги по подиуму.
– Ну вот и все, Николай, – произнес Серебров, опуская цветы на могилу.
– Я хотела бы немного побыть одна.
Серебров с радостью согласился, потому как услышал произнесенное с придыханием слово «немного».
Оно означало, что женщина готова вернуться к нему.
Манекенщица театрально опустилась на колени – прямо на сырой песок, покосилась на могильный холмик и решила, что падать на него грудью не стоит. Провожающие нанесли роз, а у них, как известно, шипы.
– Боже мой, Боже мой… – причитала Станислава так, чтобы ее мог слышать Серебров. – Прости меня, если можешь! Я не хотела, чтобы ты погиб из-за меня…
Женщина, из-за которой может погибнуть мужчина, в глазах представителей сильного пола выгодно поднимается в цене. Чем более редкий товар, тем дороже он стоит.
– Мне не хочется жить, – сказала Станислава и покосилась через плечо на Сереброва.