В газетном киоске Абзац приобрел толстое рекламное приложение и телефонную карточку, после чего засел в кафе, чтобы в тепле и уюте внимательно изучить раздел объявлений о сдаче жилья внаем.
Оказалось, что он забыл купить ручку, но эта проблема легко решилась с помощью молоденькой и симпатичной официантки, которая охотно ссудила ему огрызок карандаша. Вооружившись этим немудреным инструментом, Абзац углубился в чтение, время от времени помечая заинтересовавшие его объявления. Когда нужный раздел был прочитан до конца, а кофе выпит, Шкабров расплатился, сложил газету и вышел на улицу, высматривая будку таксофона.
Набирая первый из помеченных номеров, он подумал, что в чем-то времена, несомненно, меняются к лучшему. По крайней мере, телефонный звонок в Москве перестал быть проблемой. Ему припомнились грязные улицы с пыльными витринами, чахлые от бензинового угара деревья на газонах и исписанные похабщиной, провонявшие мочой будки с развороченными телефонами без трубок. Так бывает всегда, когда гибнут империи, независимо от эпохи и географического положения. Если и есть какая-то разница, то она заключается лишь в количестве пролитой крови и жестокости последующего кризиса. Впрочем, для тех, кто переживает кризис, он всегда кажется более жестоким, чем все предыдущие, потому что он переживает его лично, а не читает о социальных потрясениях в учебнике истории…
– Слушаю, – произнес в трубке скрипучий старушечий голос.
– Добрый день, – вежливо поздоровался Абзац. – Я звоню по объявлению…
* * *
Домой он возвращался уже довольно поздно. Часы показывали всего половину восьмого, но темнота наступила уже почти три часа назад, так что с непривычки казалось, будто стоит глубокая ночь.
С неба падал мокрый снег. Абзац основательно продрог и мечтал только о стакане горячего чая и теплой постели.
Первый день поисков, как и следовало ожидать, успехом не увенчался. Он сделал десятка два звонков и побывал в шести местах, но так и не смог остановиться ни на чем конкретном. Хозяин одной из осмотренных им квартир показался Шкаброву профессиональным стукачом, а неподалеку от Разгуляя на звонок Абзаца дверь открыл угрюмый небритый мужчина в мятом милицейском кителе с капитанскими погонами. В остальных местах тоже неизменно находилось что-нибудь не то. В конце концов Абзац пришел к выводу, что ему просто не хочется съезжать от дяди Феди. В самом деле, нора на Остоженке была почти идеальной: в отличном районе и в то же время как бы на отшибе, просторная, с хозяином, который большую часть своей жизни проводил в алкогольном тумане, она вполне устраивала Абзаца. Если бы еще не это сосущее предчувствие чего-то скверного, что вот-вот должно было произойти…