Абзац был снайпером и привык доверять своему глазомеру, но здравый смысл протестовал против полученных результатов, и, чтобы не отвлекаться, Шкабров решил считать непомерную высоту вышки обманом зрения. «Мне бы сейчас глоточек шотландского, – с тоской подумал он, беря курс на мигающий в вышине красный огонь. – Плевать бы я тогда хотел и на погоду, и на обманы зрения…»
Потом ему вдруг стало интересно, как там дядя Федя. Наверное, уже дома, подумал он. Сидит за бутылкой, в тепле и уюте, и слушает россказни Баламута. Возвращаться туда, конечно же, нельзя.
За домом наверняка следят, да и эти двое алкашей, Баламут и дядя Федя, наверняка к концу второй бутылки уговорят друг друга, что он – опасный маньяк, садист и людоед, которому самое место за решеткой.
Летевший в лицо снег вдруг начал редеть. Ветер стих, словно по волшебству. Сырые хлопья еще немного покружились в воздухе и исчезли окончательно. Деревенская улица превратилась в два ряда черных заборов, четко выделявшихся на фоне смутно белевшего снега. Абзац кое-как стряхнул налипшие сугробы, собрал ладонью с лица талую воду, утерся сухой подкладкой куртки и двинулся дальше, по-прежнему держа курс на подмигивающую красную звездочку, которая висела, казалось, прямо у него над головой.
Дорога свернула. В сплошной стене черных заборов справа от Абзаца возник широкий разрыв. В глубине заснеженного пространства Шкабров разглядел темный гриб приземистой избы. Даже в темноте было хорошо видно, что крыша этого строения наполовину разобрана – припорошенные снегом черные стропила четко, как на гравюре, выделялись на белом фоне. По обширному двору были в беспорядке разбросаны какие-то темные массы. Глаза окончательно привыкли к темноте, и Абзац начал смутно различать торчащий из-под снега мертвый бурьян, какие-то сложные заснеженные формы, похожие на остовы машин, и угрюмые темные стены, врезанные в крутой склон холма. Красный огонь горел теперь почти над головой, но, чтобы разглядеть его, нужно было сильно откинуться назад и смотреть вверх почти отвесно. Приглядевшись, Абзац рассмотрел основание чудовищной металлической треноги, на вершине которой подмигивал тревожный красный фонарь. Впечатление было такое, будто Шкабров ненароком забрел на заброшенный военный объект. А может быть, и не на заброшенный. Не хватало разве что колючей проволоки, пулеметных вышек и табличек с грозным предостережением: «Стой! Стреляю без предупреждения!»
– Кой черт занес меня на эти галеры? – пробормотал Абзац, перефразируя бессмертную фразу Мольера.