- Это .что же за работа? - не унималась зловредная бабка.
- Да двери я людям утепляю. У меня в блокноте адреса заказчиков. На месяц
вперед заказов, а я их все потерял. И, главное, помню, что где-то здесь -он живет, беседку вот эту помню, гаражи... А номер дома, квартиру - вот хоть убейте, не вспомню. Помню только, что шестой этаж.
- Седьмой, - поправила старуха. - Хорошо вы, милок, посидели. Жена-то, небось, показала, где раки зимуют?
- Да не женат я, - с притворным смущением сказал Илларион, оборачиваясь на шум подъехавшей к соседнему дому машины.
Это было такси. Оно остановилось у первого со стороны Иллариона подъезда, высадило пассажирку и укатило, спугнув клаксоном перебегавшего дорогу черного кота. Пассажирка показалась Иллариону знакомой. Где-то он видел эту стройную спортивную фигуру и пепельные волосы.
- Незнакомая какая-то дамочка прикатила, - констатировала его собеседница, и остальные старушки вразнобой подтвердили, что да, дамочка посторонняя, и высказали несколько предположений о том, к кому она могла приехать.
- В том подъезде как раз ваш друг и живет, - продолжала бабка, - на седьмом этаже. Сорок третья квартира, от лифта направо. А жениться надо. Что же вы, потом ведь поздно будет.
- Спасибо вам большое, - сказал Илларион и поспешил к подъезду, в который минуту назад вошла молодая женщина.
Он торопился, потому что вдруг вспомнил, кто она такая.
Глава 7
Валентина Климова не находила себе места. Сергей не появлялся со среды, и она уже перестала надеяться на то, что он и трехлетняя Леночка живы. Она доверяла мужу, хотя и рассматривала каждую встречную бабу как возможную соперницу. Знала, что доставляет ему этим много неприятных минут, но ничего не могла с собой поделать, дура ревнивая... И вот он пропал. У женщины? Чушь, чушь, это же надо совсем из ума выжить, чтобы такое подумать, с ним же дочка. У кого-нибудь из друзей он быть не мог по той же причине. Нет, случилось что-то ужасное, это она теперь знала твердо.
Только бы он был жив... Она поймала себя на том, что пережила бы смерть дочери, если бы Сергей был с ней, и разрыдалась в голос, уткнувшись лбом в раму окна, у которого провела весь вчерашний день и половину сегодняшнего. То, что она могла так подумать, было ужасно. Она и раньше знала, что любит его больше, чем детей. Дети были как бы частью его, частью того, что она ощущала как свою семью. Он и был ее семьей, включая в себя дочь и сына точно так же, как мужской род включает в себя женский. Пропади бесследно их дочь или сын - и она точно так же металась бы по квартире, не находя себе места, не зная, чем заполнить образовавшуюся внутри вопящую от горя и ужаса пустоту, но Сергей, будь он рядом, помог бы ей справиться с этим, вытащил бы ее. Семья была бы цела... почти цела.