Тем временем "уазик" тронулся и поехал к выезду со двора. Здесь водителю пришлось прижаться к обочине и притормозить, пропуская во двор сначала карету "скорой помощи", а следом за ней еще один милицейский "козел". Из забранного вертикальными прутьями окошка своей "клетки" Валентина разглядела, что обе машины остановились у подъезда Быкова.
Что это значит? Забродов избил его? Может быть, убил? Перегруженный мозг отказывался работать. Если Быков убит, туда ему и дорога. Собаке - собачья смерть. Вот только на Забродова это как-то мало похоже... С другой стороны, что она о нем знает? Только то, что он спас ей жизнь и голыми руками скрутил убийцу ее мужа и дочери, которого милиция даже не собиралась искать. "Может быть, тебе этого мало, голубушка? - спросила она себя и тут же ответила: - Нет, этого вполне достаточно. Больше мне про него знать ничего и не нужно. И не хочу я больше ничего знать".
Омоновцы в салоне опять дружно задымили сигаретами. Один из них хлопнул сидевшего впереди Скворцова по плечу и сказал:
- Смотри, Скворец, как бы эта баба тебя и вправду не заломала. Помнишь, что усатый говорил?
Все загоготали, а Скворцов махнул рукой.
- А что? Я бы ей отдался. И вообще, Вовчик, чья бы корова мычала... Вот повалил бы он усатого из твоего автомата, пришлось бы в него сквозь тебя стрелять. Прикинь: приходишь ты домой весь в дырках, а Люська тебе и говорит: сам, мол, штопай, козел, ниток на тебя не напасешься...
Под дружный хохот машина въехала во двор отделения милиции. Валентину провели в здание и оставили в кабинете с зарешеченным окном. Все это походило на дурной сон. Она не могла похвастаться тем, что точно знает, как должны в подобных учреждениях обращаться со свидетелями преступления, но ей казалось, что все происходит как-то не так. Больше всего это походило на самый настоящий арест.
Минут через десять-пятнадцать в коридоре послышался приближающийся недовольный голос:
- За каким хреном вы ее сюда притащили? Да плевал я на вашего усатого, он мне не указ! Что мне теперь с ней делать прикажете?
Второй голос что-то неразборчиво пробубнил в ответ.
- Показания, - явно передразнивая, протянул первый. - Везли бы к самому, у меня тут не гестапо.
Валентина вздрогнула. Похоже, что Забродов был прав во всем - кошмар только начинался.
- Ладно, попробую, - в ответ на неслышную реплику с неохотой сказал первый голос. - Да не ору я, не ору.
Он и в самом деле перестал орать. В коридоре еще о чем-то поговорили приглушенными голосами, и наконец дверь распахнулась. В кабинет, приветливо улыбаясь, вошел человек в милицейской форме. Насколько могла судить плохо разбиравшаяся в погонах Валентина, это был капитан. На лице его резко выделялся длинный и какой-то извилистый нос.