Он мог бы бежать так сколько угодно, но до новостроек оказалось всего километров пять-шесть, и вскоре он уже беседовал с водителем одинокого таксомотора, загоравшего на стоянке, окруженной обязательным для каждой новостройки непроходимым морем грязи. Из грязи неприступными бастионами торчали двенадцатиэтажные корпуса, вблизи оказавшиеся не белыми, а грязно-серыми. Между бастионами осторожно, как цапли по болоту, пробирались нагруженные авоськами аборигены. Проходя мимо Иллариона, они бросали на него испуганные взгляды и торопились поскорее миновать странную фигуру в рваной, перепачканной подсыхающей глиной одежде. Они испугались бы по-настоящему, разглядев наручники и пропитанный кровью бок куртки, но Илларион предусмотрительно прикрыл бок локтем, а скованные кисти зажал между колен, в просительном полупоклоне застыв перед окошком со стороны водителя.
- Отвали, мужик, - сказал водитель, старательно глядя в сторону - все, что ему было нужно, он уже рассмотрел. Тоже мне, клиент. - Ты на себя посмотри. Ну как я тебя такого в машину пущу? Ты же мне весь салон извозишь, неделю потом отмывать придется. Пить надо в меру, мужик. Последнее это дело - по канавам валяться, да еще среди бела дня. На автобусе езжай. Во-о-он там остановка.
- Слушай, друг, - проникновенно сказал Илларион, - я тебе заплачу, сколько скажешь. Ну, сам подумай - куда мне с этим в автобус?
И он показал водителю свои руки.
- Во, блин, - сказал водитель. - Ни хрена ж себе! Ты откуда сбежал? Если тебя менты ищут, то я в эти игры не играю.
- Да какие менты! Это я с ребятами на ящик коньяка поспорил, что в наручниках под водой две минуты просижу. Ну, приняли, конечно, до того, спорить не буду...
- И где ж твои ребята? - заинтересованно спросил водитель. Он уже предвкушал, как вечером расскажет в гараже этот анекдот. После смены в гараже чего только не услышишь, но это, похоже, всем хохмам хохма. - Или ты один нырял, для тренировки?
- Да какая тренировка! Испугались они, козлы. Под водой, сам понимаешь, за временем не последишь. Сидел, пока воздуха хватало, а вынырнул, гляжу - нет никого. Слиняли, гады. Решили, наверное, что утонул. Пока из карьера выбрался, извозился весь, как свинья.
- Так ты в карьер нырял? Ну, мужик, жить тебе вечно! Деньги-то есть у тебя?
- Тут, в кармане. Только мокрые они, наверное. Ты возьми сразу, сколько надо, а то мне не дотянуться.
- Это ничего, что мокрые, - сказал водитель, запуская руку в карман Илларионовых брюк и извлекая слипшуюся пачку. Он отлепил от пачки несколько бумажек, подумал, вернул несколько штук на местом засунул пачку обратно в карман. - Мокрое высохнет. А это, - он кивнул на окровавленный бок куртки, тоже друзья?