А его в городе хватало. Лишь самый центр да микрорайоны были застроены каменными домами в несколько этажей. Остальная территория представляла собой однообразную деревянную застройку, лишь кое-где попадались новомодные особняки современных богатеев. Их в городе знали пофамильно и в лицо.
Ракетчики появились в ресторане первыми.
Офицеры, хоть и были мужчинами серьезными, считавшими себя «белой костью» в Российской армии, глупо ухмылялись. Четверо из них несли тяжелые вместительные саквояжи, в которых глухо, как камни, позвякивали полные бутылки.
Прошли те времена, когда офицер считал ниже своего достоинства приносить спиртное с собой; теперь даже официанты и официантки в ресторане были в курсе этого ритуала и не препятствовали ему, следя лишь за тем, чтобы для приличия было заказано хотя бы граммов по сто водки на одного посетителя.
Метрдотель, полная яркая блондинка, отвела капитана Пятакова в сторонку:
– Вы же говорили, что гостей будет восемь?
Капитан Пятаков развел руками, мол, разве такое учтешь?
– Придется неучтенным сидеть на простых стульях, – жестко сказала женщина, – посетителей у нас сегодня много.
Вариант был далеко не худшим, и капитан Пятаков согласился на него с радостью, зная наперед, что уж ему-то, имениннику, на разваливающемся гостиничном стуле сидеть точно не придется. Кресла в ресторане были добротные и настолько тяжелые, что даже во время редких потасовок никому не приходило в голову использовать их для нападения или защиты.
Ракетчики собственноручно сдвинули столы и сели, не зная, чем занять руки. Пятаков держал перед собой большой букет гвоздик и тщетно пытался ощутить несуществующий запах цветов.
– Эх, – вздохнул он, – легче два часа на жутком морозе ждать поезда, чем пять минут в тепле ста граммов водки.
Гости оживились, завидев вышедшую из-за перегородки официантку. Та умудрялась нести в руках сразу шесть тарелок с нарезанной закуской.
– Это вам.
Главное начать. И вскоре перед мужчинами уже стояли рюмки с холодной водкой – других напитков ракетчики не признавали, разве что спирт.
Первый тост, как и заведено, произнес командир части. Говорил он долго, пространно, прочувствованно и нежно, так, будто капитан Пятаков был его родным сыном. Вспомнил все – и развал великой страны, которой все боялись в мире, в первую очередь благодаря ракетам, и годы неопределенности, которые почему-то назвал «темными», и с осторожным оптимизмом перешел к дням сегодняшним, которые, по его разумению, выдвинули на первые позиции людей молодых, мыслящих и честных. Сослуживцы главного ракетчика томились в наглухо застегнутых кителях с рюмками, уже приподнятыми над столом.