– Тем лучше. Как думаешь, Валид, почему урод сел за руль?
– Этот шакал Бубнов только что доставал всех насчет своей печени. В больнице все проходили обследование. У них с уродом нашли болезнь печени.
– Значит, урод сел за руль как самый трезвый. Все равно непонятно, почему не фээсбэшник их везет.
– Я с самого начала говорил, что поедут сами, – вмешался водитель. – Они ведь поняли, кто их сдавал раз за разом, кто рассчитывал на них заработать. И больше не хотят связываться с прикрытием.
Человек по имени Валид снова надел наушники и, морща переносицу, прислушался к разговору в фургончике. Здесь, в пикапе, беседа продолжалась без него.
– Не боятся?
– А чего бояться? Чужака больше нет, некому теперь их закладывать. Все, кто хотел взять их на складах, мертвы.
– Теперь пришел наш день, йаум аз-зулла.
– Ты знаешь по-арабски?
– Я знаю Коран. Там написано о дне покрова, о каре, которая настигнет неверных. Они смеялись и предлагали Шуайбу вызвать обещанную кару.
«Давай, спусти на нас кусок неба», – говорили они. И тут пришло повеление Аллаха, все было кончено в один миг.
– Мохаммед расул Аллах, – водитель оторвал обе руки от руля и провел ладонями по лицу сверху вниз.
Он не спешил, движение получилось плавным и торжественным. Но даже на этом участке шоссе, где стало больше выбоин, машина не уклонилась от курса, как бы подтверждая силу божественного слова.
– Думаешь, их просветили, что за отдых будет на Черном море? Они бы скорей согласились сесть в тюрьму, чем туда поехать. Какой-нибудь начальник в ФСБ сказал, что они все герои и заслужили отдых. Выписали всем материальную помощь, оплатили два номера в гостинице среднего пошиба.
– Фантазия у тебя, – усмехнувшись, покачал головой пассажир на переднем сиденье.
– Жалко, они добраться не успеют. Я бы тебе доказал.
– Я думал, урод у них самый отмороженный.
А он, шакал, печень бережет, сто лет еще прожить надеется.
Время от времени собеседники вставляли в разговор русские выражения. Вот и теперь слова «фантазия» и «отмороженный» запросто вплелись в гортанную речь.
– Потом сравним их печени – его и кладовщика, – продолжил пассажир.
– Никого нам не оставят, не надейся. Всех повезут на Верховную Шуру, чтобы знамя доблести эмира вознеслось еще выше.
Разговор вполне отражал удивительное свойство восточной речи мгновенно переходить от тона трезвого и даже циничного к выражениям цветистым и выспренным. В наушниках у «слухача» звучало совсем другое…
– Прогноз погоды слушал? Сколько там градусов? – спросил Тарасов.
– Двадцать два, – ответил Витек.
– Слабовато. Водичка уже не парное молоко.