Где, в каких войсках служил Тянитолкай, оставалось для Глеба тайной за семью печатями — так же, впрочем, как и его имя. Они почти не общались, и вовсе не потому, что Тянитолкай обиделся на Глеба за его выходку в ангаре. Просто такой он был человек — нелюдимый молчун, вещь в себе. Непонятно было даже, откуда у него такое странное прозвище — Тянитолкай. На этот счет Глеба, как обычно, просветил словоохотливый Вовчик. «Чуковского помнишь? — сказал он. — Это он придумал такого сказочного зверя — Тянитолкая. Одна голова у него спереди была, а другая — сзади. У нашего Тянитолкая голова одна, зато глаз две пары — одна спереди, как у всех, а другая на затылке». Насчет глаз на затылке Глеб сомневался, но как-то раз ему довелось увидеть Тянитолкая за довольно странным для старшего научного сотрудника занятием — метанием ножа. Нож у Тянитолкая был знатный, в добрый килограмм весом, с широким тусклым клинком и устрашающими зазубринами на спинке, и бросал его Тянитолкай не куда-нибудь, а в вертикальную жердь дощатой перегородки, за которой стояли лошади. Стоило ему взять на пару сантиметров левее или правее, и он мог бы поранить одно из животных, которые здесь были на вес золота. Но Тянитолкай ни разу не промахнулся, и Глеб мысленно ему поаплодировал.
Как только сходни были опущены, по ним сразу же повели заранее навьюченных лошадей. Кони шли неохотно, дробный перестук копыт и скрип прогибающихся досок далеко разносились в холодном утреннем воздухе. «Но, мертвая!» — радостно горланил Вовчик, едва ли не волоком стаскивая вниз по сходням упирающуюся, испуганно мотающую головой лошадь. На спине у лошади Глеб заметил хорошо знакомый дощатый ящик защитного цвета и от души посочувствовал животному, вынужденному тащить на себе такую груду железа.
За Вовчиком шла «солдат Джейн», ведя на поводу смирную гнедую кобылу. Куртка на госпоже начальнице была расстегнута, и Глеб заметил на поясе у «солдата Джейн» большую, сильно потертую кожаную кобуру, которой там раньше не было. Кобуру Горобец носила на животе, что, по мнению Глеба, свидетельствовало о серьезности ее намерений. Козырек ее выцветшей бейсболки был надвинут чуть ли не до кончика носа, почти целиком скрывая лицо. Видневшийся из-под этого козырька широкий волевой рот был плотно сжат, а волосы «солдат Джейн» собрала в конский хвост на затылке. На ногах у нее были прочные хлопчатобумажные штаны со множеством накладных карманов, заправленные в высокие, видавшие виды походные ботинки на толстой рубчатой подошве. Плечи Евгении Игоревны были оттянуты широкими лямками туго набитого рюкзака, на поясе, помимо пистолета, висели фляга с водой и внушительного вида тесак в поцарапанных деревянных ножнах.