— Уже остыло, — сообщил он, небрежно вытирая палец о сырой мох. — У него действительно большая фора. Огромная.
— Как будто мы этого без тебя не знали, — проворчал Гриша. — Зря только в дерьме ковырялся.
— Навоз — не дерьмо, — наставительно заявил Вовчик. — Хочешь, палец оближу?
Некоторое время Глеб краем уха прислушивался к затеянной Вовчиком и Гришей дискуссии о сравнительных свойствах лошадиного и коровьего навоза, а потом сказал:
— Прошу прощения. Мне бы не хотелось лезть в командиры, но должен вам заметить, что вот такие ясные, четкие, хорошо различимые следы, как тот, по которому мы сейчас идем, часто служат отличным местом для засады.
Вовчик у него за спиной замолчал на полуслове, а рассудительный Гриша сказал вполголоса:
— Вот это верно.
Глеб не стал оглядываться. Он шел по следу, думая, не стоит ли ему на всякий случай развернуть этих специалистов по экскрементам в цепь, а самому пойти сторонкой, лесом, чтобы выйти предполагаемой засаде в тыл. Поразмыслив, он решил, что ничего этого делать не будет. Какая еще к дьяволу засада? Если бы кто-то всерьез хотел с ними покончить, они бы уже остыли — прямо в своих спальниках, не успев отойти от воздействия «медвежьей махорки». Кстати, что это за трава такая — медвежья махорка? Глеб о такой ни разу не слышал, хотя знание различных трав и кореньев входило в элементарный курс выживания. Но трава травой, а ждать засады, скорее всего, не стоило. Про засаду он сказал просто так, чтобы заткнуть рот не в меру болтливому Вовчику. Заткнул, и ладно, себя-то зачем обманывать? Нет здесь никакой засады и быть не может…
Горобец догнала его, пошла рядом, на ходу сильно отмахивая свободной рукой. Другая рука, правая, лежала поверх расстегнутой кобуры.
— Я должна перед вами извиниться, — сказала она.
— Не надо, Евгения Игоревна. Я все понимаю.
— Нет, не понимаете. Я очень… — Она обернулась, но Вовчик с Гришей уже отстали метров на десять — из деликатности, наверное, — а Тянитолкай вообще едва виднелся за деревьями. — Я очень любила… о господи, что я говорю! Я очень люблю своего мужа, — твердо закончила она, бросив на Глеба быстрый взгляд из-под низко надвинутого козырька. — Наверное, вас раздражает то, как я командую экспедицией. Вы, наверное, вообще не признаете начальников женского пола. Не знаю, может быть, вы и правы…
— Вы очень хороший начальник, — сказал Глеб, сам не зная толком, сколько в этих словах правды, а сколько лжи. — Только не надо нервничать. Обстоятельства почти всегда можно победить, но, в отличие от людей, перекричать их удается крайне редко. Почти никогда.