– Не сплю я, – пробормотала она, внезапно ощутив сильнейший голод. – Уже просыпаюсь, то есть.
Люся приподнялась на локтях, а потом открыла глаза. Рядом с диваном стоял Панкрат, держа в руках старый алюминиевый поднос с несколькими тарелками: дымящийся омлет, салат из свежих овощей, тонкие полоски жареного мяса и несколько крупных ломтей свежего хлеба.
К этому прилагался пакет абрикосового сока и отдельное блюдо с очищенными и мелко нарезанными фруктами – его Панкрат поставил на табуретку, принесенную из кухни.
– Здорово… – восхищенно протянула Люся и, вдруг спохватившись, добавила:
– А который час?
Панкрат улыбнулся:
– Пять. Ты минут сорок всего спала, – он внимательно на нее посмотрел. – Что, спешишь куда-то?
Девушка утвердительно тряхнула головой.
– Не понял? – он изогнул бровь.
– Я спешу услышать твою историю, – совершенно серьезно произнесла она. – Я хочу знать, откуда берутся мужчины.
– Оттуда же, откуда и женщины, – буркнул Панкрат, чувствуя, что совершенно по-дурацки краснеет. – Ешь, а то остынет. И не жди никаких историй.
Люся обиженно надула губы. Потом подумала и взяла с подноса вилку: возникшее было желание отказаться от еды из гордости не выстояло в коротком поединке с голодом.
– Я имела в виду – настоящие мужчины, – пояснила она как ни в чем не бывало и воткнула вилку в один из кусков заблаговременно разрезанного омлета.
Он не ответил.
Ужин прошел в молчании.
– Подумать только, еще утром лежала под капельницей, – проговорила Люся, опустошив пакет сока. – А теперь вот – разносолы всякие. Врач, наверное, с ума сошел бы.
Она негромко рассмеялась и потянулась за газетами, которые Панкрат сложил на полу.
– А спасибо? – хмуро поинтересовался он.
– Съеденное без остатка блюдо – лучшая благодарность повару, – назидательно произнесла девушка, раскрывая ту газету, что была сверху.
Панкрат хотел было ответить что-нибудь в тон, но увидел, как резко изменилось выражение ее лица, и вместо этого с тревогой спросил:
– Что-то случилось?
Но Люсины глаза уже бегали вверх-вниз по колонкам, и вместо ответа она лишь похлопала ладонью по дивану рядом с собой.
Садись, мол.
Хмыкнув, Панкрат забрал поднос с пустой посудой и вышел на кухню. Она, похоже, этого не заметила.
Сначала он вымыл тарелки. Потом открыл окно, сел на подоконник и закурил. Ветер подхватил синие струи дыма и унес куда-то вверх, где они превратились в причудливо извивающихся воздушных змей.
Из комнаты не доносилось ни звука, за исключением шороха переворачиваемых газетных страниц.
Потом Люсин голос негромко позвал:
– Идите сюда, пожалуйста.