– Какую суку принесло в такую рань?
Дверной глазок потемнел, и после небольшой паузы щелкнул отпираемый замок. Дверь распахнулась, и Оля увидела заспанную рыжеволосую женщину в наброшенном на голое тело поношенном шелковом кимоно и домашних шлепанцах.
– Ты, Чучмечка? – зевая, спросила рыжая. – Ты что, охренела? Знаешь ведь, что я раньше двенадцати не встаю. Чего тебе?
– Может, ты меня все-таки впустишь? – спросила Оля.
– – Блин, ну и голос у тебя, – снова зевнув, сказала хозяйка. – Никак не пойму, это у тебя от природы или ты уроки берешь?
Она посторонилась, пропуская Олю в квартиру, и заперла за ней дверь. Секретарша Званцева без приглашения направилась в комнату и уселась в свободное кресло, мельком отметив, что квартира со вкусом обставлена, наверняка с помощью дизайнера. Хозяйка, насколько помнила Оля, никогда не могла похвастаться тонким вкусом.
Она обладала недюжинным талантом в том, что касалось ее профессии, в остальном же как была, так и осталась недалекой телкой из провинциального райцентра, приехавшей в Москву по лимиту.
– Говори, зачем пришла, – сказала хозяйка, входя следом за ней в комнату и тяжело бухаясь на развороченную постель: второе кресло было завалено одеждой. – Помираю спать хочу.
Теперь, в безжалостном утреннем свете и без искусно нанесенного грима, она выглядела даже старше, чем была. А было ей уже тридцать пять, и только такой пьяный недоумок, каким был минувшей ночью Лопатин, мог этого не заметить. Сбившиеся рыжие волосы торчали неопрятными лохмами, кожа под глазами обвисла, обещая в ближайшее время превратиться в полновесные мешки, а в уголках все еще красивых, чувственных губ залегли предательские морщинки.
– Давно я у тебя не была, – прозвенела Оля. – Ты неплохо упаковалась за эти годы.
– Терпение и труд все перетрут, – ответила хозяйка и опять, не сдержавшись, широко зевнула, прикрыв рот ладонью с непомерно длинными, тщательно ухоженными и накрашенными ногтями. – Ты за этим перлась в такую даль?
– А вот выглядишь не ахти, – безмятежно продолжала Оля, начисто игнорируя последний вопрос.
– А ты, как я погляжу, все такая же сучка, – спокойно парировала рыжая. Она дотянулась до лежавшей на ночном столике пачки сигарет и закурила, выпустив дым через нос двумя толстыми струями. – Ладно, Бог тебе судья. Говори, что надо, и выметайся. Работу твою я сделала.., чуть не облевалась, честное слово. Ты, может, деньги привезла?
– Может, и привезла, – сказала Оля.
Она поставила на колени свою сумочку и, порывшись в ней, перебросила хозяйке тугую пачку зеленоватых купюр в хрустящей банковской оклейке.