– Сука рваная, – сквозь зубы процедил Званцев, и сидевший рядом с ним человек, не поворачивая головы, медленно кивнул, полностью присоединяясь к мнению начальства.
– Какие деньги? – перепугался Лопатин. – Где?
– Сто тысяч долларов, – любезно проинформировал его Балашихин. – Где именно, сказать не берусь. На вашем месте я бы пошарил по укромным уголкам, пока… гм.., не вернулась жена или мои коллеги не дали делу ход.
– Сто тысяч? – бледнея, переспросил Лопатин.
– Сто, – подтвердил майор. – Номера купюр переписаны, так что в ваших интересах избавиться от этих денег как можно скорее.
Званцев выразительно посмотрел на своего соседа.
Тот кивнул, снял с головы наушники и вышел из фургона.
Через пару минут он вернулся и молча уселся на место, снова кивнув Званцеву. Званцев улыбнулся.
– А где гарантии, что кассета не скопирована? – спросил Лопатин.
– В Караганде, – грубо ответил Балашихин. – Что вы торгуетесь, как на базаре? Кассета хранится в сейфе, ключ от сейфа есть только у меня.
– Так я вам и поверил, – пробормотал Лопатин.
– Так подите и проверьте, – отрезал Балашихин.
– Да, – после паузы сказал следователь, – похоже, что вы правы.
– Козлы е…ные, – снова процедил Званцев. Сидеть на месте с каждой секундой становилось все тяжелее: хотелось двигаться, рвать, молотить кулаками, вырывать пальцами гортани и выдавливать глаза. Утешало только то, что торг близился к концу.
– Как мы поступим? – окончательно сдаваясь, спросил Лопатин.
– Встретимся завтра, в двенадцать, – ответил Балашихин.
– Здесь же?
– Не прикидывайтесь большим идиотом, чем вы есть на самом деле. В ГУМе, у фонтана. Вы мне – деньги, я вам – кассету. И давайте без дурацких шуток.
– – Какие уж тут шутки…
– И то верно. Шутки не в ваших интересах. Ну, до завтра.
– Погодите, – сказал Лопатин. – Они же завтра будут звонить, что мне им сказать?
– Да пошлите их к чертовой матери, – посоветовал Балашихин. – Деньги вы найдете, а кассета у них.., как бы это выразиться.., не совсем та. То есть, кадры там тоже попадаются завлекательные, но вас на ней нет.
Голос у него был такой спокойный и уверенный, что даже Званцев заколебался. «Вот черт, – с легким испугом подумал он. – А вдруг не блефует?»
Разговор закончился. Больше из наушников, кроме отдаленных детских воплей, смеха и неразборчивых голосов гуляющих, ничего не доносилось. Званцев бросил наушники на контрольную панель и вышел из микроавтобуса, на ходу проверяя, на месте ли футляр со шприцем.
* * *
Приблизительно в то самое время, когда гладко выбритый и благоухающий дорогой туалетной водой Илларион Забродов стоял перед распахнутым настежь шкафом, сосредоточенно размышляя, какую рубашку ему надеть на свидание со своей новой знакомой, в квартире следователя прокуратуры Константина Андреевича Лопатина находился посторонний. Посторонний этот был молодым, никак не старше тридцати лет, человеком весьма приятной и располагающей к себе наружности. Роста он был среднего, волосы стриг и укладывал по последней моде всегда у одного и того же парикмахера, одевался дорого, но неброско и никогда не появлялся на людях без галстука. С виду это был типичный молодой бизнесмен – странная и противоестественная смесь чисто американской манеры одеваться и вести себя в обществе с отечественной пронырливостью и изворотливостью, не снившимися никаким Морганам и Рокфеллерам даже в золотые деньки накопления первоначального капитала.