– Тих-хо, животное! – зло прошипел Санек и нажал на спуск.
Выстрел прозвучал приглушенно и совсем буднично, и обитая кремовым пластиком дверь туалета в одно мгновение украсилась тем, что Михаил Наумович Иргер, когда еще был жив, считал своим основным капиталом. Основной капитал Михаила Наумовича еще медленно сползал по гладкому пластику, а обладатель волчьей физиономии уже вышел из квартиры, аккуратно заперев за собой дверь дубликатом ключа.
* * *
– Ну что за пидоры! – в сердцах сказал Константин Андреевич и с отвращением оттолкнул от себя тощую картонную папку с несколькими жалкими машинописными листками.
Папка была унылого тускло-фиолетового цвета с жирной черной надписью «ДЕЛО» на обложке и содержала в себе материалы по делу о смерти главного бухгалтера фирмы «Форт» Иргера – точнее, то, что вконец обнаглевшие сыскари пытались протолкнуть под видом материалов.
Сыскарей вполне можно было понять; у них хватало «глухих» дел и без этого Иргера, тем более что на первый взгляд здесь имело место самое обыкновенное самоубийство. Вернулся, понимаете ли, человек с работы, имея при себе путевку в пятизвездочный отель на Мальте и билет на самолет до той же самой Мальты, но почему-то вдруг лететь на Мальту передумал, а взял револьвер тридцать восьмого калибра, засунул дуло в рот и устроил под шум грозы праздничный фейерверк. Причем так при этом торопился, что выбил себе зуб – и не выстрелом, нет, а вот именно стволом револьвера. Нет, в принципе, в этом тоже нет ничего удивительного: какая, в сущности, разница, умирать с зубами или без оных?
Константин Андреевич зажмурился, оскалил зубы и попытался представить себе, как это могло быть. Вот он берет в правую руку револьвер и.., и что? Загоняет его себе в рот прямо с размаха? Нет, ну ясное дело: волновался человек, все-таки не каждый день такое… Ну, промахнулся чуток, или там руки у него вдруг задрожали. – Опять же, мог торопиться – вон, даже выбитый зуб не потрудился выплюнуть…
Следователь городской прокуратуры Лопатин открыл глаза и всухую сплюнул от досады. Торопился… Установлено, что револьвер Иргер хранил на кухне, под холодильником. Значит, что же получается? Возвратился это он с работы, сильно торопясь при этом на тот свет, прямо с улицы кинулся на кухню (на улице, между прочим, дождь, а на паркете ни пятнышка), выволок из тайника «смит-вессон» и.., застрелился? Как бы не так! Сначала пошел обратно в прихожую, и уж там.., это. Того. И в столе у него, между прочим, кто-то порылся – аккуратно, но не слишком. Понимал человек, что ментам «глухарь» ни к чему, вот и действовал спустя рукава.