Лопатин прервал свои саркастические размышления и, странно скособочившись и до боли скосив глаза, оглядел ворот и плечи своего темно-синего пиджака. Результаты осмотра были неутешительны.
– Ни хрена ваш «Хэд-н-шолдерс» не помогает, – горько констатировал следователь Лопатин, обращаясь к господам Проктору и Гэмблу. – Только деньги дерете, морды заокеанские.
Он выбрался из-за стола и, тяжело ступая, подошел к окну. За окном вовсю светило солнце, и все, что не было покрыто асфальтом и камнем, буйно зеленея, радостно перло во все стороны. Девушки щеголяли в тонких колготках, а кое-кто и без. Константин Андреевич с трудом подавил тяжелый вздох: девичьи ножки всю жизнь были его слабым местом, не говоря уже о том, что на улице стояла поздняя весна, по сравнению с которой его насквозь прокуренный кабинет казался каким-то особенно убогим и тесным.
Привычным усилием воли подавив приступ клаустрофобии, следователь Лопатин отвернулся от окна, утвердился за столом и снова придвинул к себе папку, при одном взгляде на которую к горлу подкатывала тошнота и начинала раскалываться голова. Так…
«А может быть, плюнуть? – подумалось ему. – Но ведь явная же мокруха, причем, судя по всему, заказная: все ценности на месте, а если что и пропало, то наверняка какие-нибудь бумаги – главбух все-таки… „Глухарь“, стопроцентный „глухарь“… Никто ничего не видел, никто ничего не слышал, все были в полной уверенности, что он на солнышке нежится, и нашли его почти через неделю – по запаху… Плюнуть?»
Впрочем, он прекрасно понимал, что плевать на это дело не станет, хотя это было бы полезнее для здоровья – плюнуть, закрыть дело, сдать фиолетовую папку в архив и забыть к такой-то матери и про Иргера с его Мальтой и «смит-вессоном», и про того, кто этого самого Иргера замочил. Как ни странно, но в этом деле следователю Лопатину чудилась какая-то перспектива, что-то такое маячило за казенными милицейскими протоколами, пыталось прорваться, докричаться до него сквозь всю эту пыльную, заплесневелую суконщину… Что же это было?
Он раздраженно перелистал страницы дела, потом, взяв себя в руки, принялся перечитывать все с самого начала – протокол осмотра места происшествия, показания свидетелей, показания подчиненных и начальников…
Генеральный директор «Форта», некто Агапов Григорий Егорович.., ну что за имечко, честное слово.., так вот, этот Агапов показал, что Иргера знает уже восемь лет, со дня основания «Форта», который был тогда просто строительным кооперативом. Бодр, жизнерадостен и весел… Он не понимает, видите ли, что послужило причиной трагедии… Я вот тоже не понимаю, а хотелось бы… Только с вами разве поймешь?