– Нет, нет, Илларион, генерал Глебов пока все держит под контролем, хотя там уже и ОМОН, и ФСБ, и милиция, и «Скорая помощь», и снайперы.., весь набор. Такого я, честно признаться, не припомню.
– Раньше и Чечни не было, – тихо сказал Илларион.
– Да, боевой опыт у них есть. Илларион, что-то надо делать, ты же их знаешь?
– Знаю, – сказал Забродов.
– Глебов рассудил так, что ты их учил, тебе и расхлебывать.
– Пошел бы он! Если бы не дети, я бы не поехал.
– Я бы тебе приказал.
– Ты знаешь, Андрей, приказать мне можно, но это не значит, что я приказ выполню, и сделаю так, как приказывали.
– Знаю. Давай, побежали!
Лопасти вертолета уже вращались, и, впрыгнув в салон, Илларион захлопнул дверцу. Вертолет почти тут же оторвался, и, заложив вираж, помчался к Москве.
Разговаривать в вертолете было невозможно. Опять зазвонил телефон. Как ни прижимал трубку к уху полковник Мещеряков, как ни кричал в микрофон, ни сам ничего не слышал, ни его слов разобрать не могли.
«Вот так всегда, – подумал Илларион, – полная неразбериха. Вертолет милицейский, везет двух гээрушников, переговорных устройств нет, никакой слаженности. Чем дальше, тем хуже. Надоела бодяга, нервотрепка. Провались вы все пропадом!»
Но он уже забыл о том, что день выдался невероятно тяжелый, а ночь может оказаться несоизмеримо тяжелее и сложнее. Он хорошо помнил всех тех, кого готовил, и сейчас перед его глазами стоял строй в двенадцать человек, среди которых – Каверин и Сизов.
«Андрей Сизов из тех людей, кто слабо чувствителен к боли. Такому можно иголки под ногти загонять, он все выдержит. А Каверин слишком нервный, горячий. Я еще тогда сомневался, оставлять его в группе или отчислить. Лучше было бы, если бы тогда отчислили. Андрей сам на такое не пошел бы, скорее всего напились, завязалась потасовка, а он оказался рядом, тут и сработало чувство локтя, „наших бьют!“. И наверное, вступился, хотя, черт его знает, они же прошли Чечню. Там крыша у кого хочешь поедет».
– Послушай, Андрей, – тронул за плечо Мещерякова Забродов, затем наклонился и прокричал ему в самое ухо. – Когда они вернулись?
– Три недели назад, – и полковник Мещеряков для верности показал три пальца, хотя Илларион Забродов понял по губам, что речь идет не о трех днях.
– Чем они занимались? Какое было задание? – кричал на ухо Забродов.
Мещеряков развел руками:
– Знаю одно – проводили захват.
– Понял, – кивнул Забродов.