– Эй, капитан, не дури, не дергайся. Дверь мы тебе не откроем, детей не отпустим. Пока самолет нам не дадут, с места не двинемся. Нам спешить некуда, можем хоть неделю сидеть.
– А детей кормить чем будете?
– Найдем, не твоя забота. А захотим, и привезут.
– Не боишься, что тебе отравленной водки притащат?
– Нет, не боюсь. Я вначале того, кто принес, попробовать заставлю. А потом, как ты учил, детям дадим лизнуть.
– Витек, непорядок получается, ты со мной на «ты», никакой субординации, я ж тебя этому не учил.
Как ко мне обращаться надо?
– Товарищ капитан, – неохотно сказал Витек, спрыгивая с верстака и подходя чуть ближе.
– Вот это другое дело, уже можно разговаривать.
Андрюха, если что случится, я тебя знаю, жить ты не сможешь.
– А вы мне, капитан, душу не травите, я и сам знаю свою судьбу. Дерьмовая моя судьба.
– Но судьбу еще можно исправить.
– Вот мы и хотим исправить, – зло крикнул Каверин, – самолет, и никаких гвоздей! И уходите отсюда, капитан, от греха подальше уходите, не злите меня. Вы здесь, может быть, единственный, в кого мне всадить пулю не хочется, кто мне ничего плохого не сделал.
– А ты мне – сделал, Каверин. Из-за тебя всех спецназовцев ГРУ станут называть мерзавцами и отморозками. Вот один генерал из ФСБ уже приехал, нотации мне взялся читать, словно больше меня понимает. А мне и ответить нечего, потому как прав он. Не эфэсбэшники омоновцев постреляли, а мои ребята. Я же вас учил, воспитывал…
– Да, капитан, правду говорите. Вы с нами из одного котелка жрали, из одного стакана пили, и никогда, видит бог, нас не обижали. Так что на вас лично мы обиду не держим.
– Мне уже предлагали принести для вас отравленной водки.
– Ну и что? – засмеялся в глубине гаража Андрей Сизов. – Мы бы выпили. Может быть, так оно было бы спокойнее.
– Сдохли бы прямо с гранатами в руках, – добавил Забродов. – Ладно, мужики, открывайте дверь, я должен убедиться, что с детьми все в порядке.
– Посмотрите в щель, капитан, вон они – все в машине. Детей, как вы нас учили, не обижали, в машине закрыли, они там и сидят.
– Одному же стало плохо.
– Это у него от страха, – сказал Витек. – Мы его выпустили.
– Правильно сделали. Хорошо бы было, чтобы вы и остальных выпустили.
Незаметно Забродов взглянул на часы. Время ультиматума уже истекло, он десять минут говорил сверх положенного, а двое в гараже не замечали этого. Но Илларион понимал, они спохватятся, долго так продолжаться не может. Он понимал и другое, будь у него сейчас пистолет, он бы без труда смог застрелить их.
Но в гараж все равно не залез бы, да и гранаты в руках у обоих. Так что подобный вариант отпадал напрочь.