– Ну, ищи, – разрешил ему Кублицкий, – ищи свою палку.
Он бы и сам ее прекрасно нашел, всегда оставлял в одном и том же месте, до самого конца втыкая ее в рыхлый снег возле обломанного кирпичного столба ограды.
Пес огромными скачками бросился вперед и вскоре исчез за сугробами. Через минуту он появился, держа в зубах погрызенную, облепленную снегом палку.
– Иди сюда, иди! – Евгений Петрович похлопал себя по бедру.
Пес подбежал и положил палку у ног, сам сел, преданно посмотрев хозяину в глаза. Ритуал не менялся день ото дня. Евгений Петрович как можно дальше старался забросить палку, а Герольд старался как можно быстрее добраться до нее, принести и бросить к ногам хозяина. Он уже весь был мокрый от снега, кусочки льда поблескивали на шерсти, разыгрался.
– Ну, давай же, давай! – Евгений Петрович ускорил шаг, широко размахнулся, и палка полетела, сорвавшись с неверной руки, полетела по иной траектории, чем рассчитывал хозяин. – Ну, ищи! – крикнул Кублицкий.
Герольд дважды тявкнул и, проваливаясь в снег, полез в сугробы. Кублицкий продолжал двигаться по тропинке, даже не обращая внимания на лужи, скованные тонким хрустящим льдом, ступая на них, прислушиваясь к легкому хрусту.
– Герольд! Герольд! – позвал он своего друга, остановился и осмотрелся. Пса нигде не было видно. – Герольд, ко мне!
В ответ Евгений Петрович услышал странный звук, смесь рычания с лаем.
– Неужели что-то случилось? – подумал он и по сугробам направился в ту сторону, откуда слышались угрожающие звуки.
По сугробам пробираться было не так-то просто.
Наст проваливался, ноги уходили в снег выше колена, в голенища набивался снег.
«Будь ты неладен! – подумал о своем псе Евгений Петрович. – Из-за тебя придется сапоги сушить».
Пес стоял в небольшой ложбинке, зло рыл лапами снег, который все время осыпался.
– Ну, что ты там нашел? – благодушно спросил Евгений Петрович.
Герольд лишь на секунду поднял лохматую голову, посмотрел на хозяина и жалобно тявкнул. А затем принялся рыть с удвоенной силой. И только сейчас Евгений Петрович разглядел, что из снега торчит нога в ботинке с рифленой подошвой.
– Герольд, ко мне! – испуганно и зло прокричал Евгений Петрович.
А пес не унимался, продолжая разгребать снег и ветки, которыми был забросан труп. Уже открылась вторая нога и бедро, только тогда Кублицкий догадался схватить пса за ошейник и оттащить. Пес же рвался к страшной яме, в которой лежал труп. В том, что это труп, а не пьяный, сомнений не было, голень была обледеневшая и разбухшая.
– Герольд! Герольд, уходим! – пристегнув поводок, потащил пса Кублицкий. – Уходим отсюда!