Банкир, кряхтя, отобрал у бесчувственной Кати оба пистолета, рассовал их по карманам и погнал машину дальше, желая всяческих успехов тому безмозглому зайцу, который дал ему шанс выбраться из дерьма, в которое он вляпался по собственной глупости, и снова оказаться наверху. Это случилось, по мнению Банкира, очень вовремя — до Бобырей, или как их там, оставалось не более километра.
Бешеная тварь, которой он наконец-то вырвал ее ядовитые зубы, отдыхала, завалившись боком на сиденье и уперевшись башкой в дверцу. Кровь из рассеченной скулы широкой медленной полосой струилась по ее лицу — пока что ее впитывал воротник свитера, а после, пожалуй, придется оттирать сиденье. Хорошо хоть, что обивка кожаная, и не придется менять чехлы.
Банкир неловко закурил, пользуясь одной рукой, внезапно ощутив себя очень молодым и полным сил — давно он не прикуривал сигарету, вертя одной рукой баранку. Это было как в юности, и опять, как всегда, все получалось как он хотел, а за следующим поворотом поджидал заработанный в поте лица своего немалый куш. “Козлы, — подумал он про все остальное человечество в целом и про Профессора с Катей в особенности, — козлики вы мои, опять вам не удалось закопать папу Банкира, а папа Банкир вот-вот закопает вас, и — как там говорили теоретики нашего дела? — деньги ваши будут наши, вот и вся теория, она же философия... козлы”.
Лес нехотя расступился, разъехался в стороны, как разъезжаются, открывая сцену, намалеванные на театральном занавесе декорации, и Банкир въехал на заросшую бурьяном в человеческий рост улицу. Сквозь бурьян слепо таращились заколоченные, а кое-где и просто высаженные подвернувшимся под руку какому-нибудь местному отморозку камнем окна, чернели провалившиеся гнилые крыши, похожие на тощих коров с перешибленными хребтами, кое-где, опираясь на бурьян, пьяно висели завалившиеся трухлявые заборы. Почти скрытый гигантскими почерневшими лопухами, тоскливо ржавел на обочине остов грузовика без кабины и двигателя, да кое-где вяло поднимались в серое небо тоненькие струйки дыма из потерявших форму, рассевшихся печных труб — это грели свои кости местные могикане, разгоняя в истончившихся сосудах холодную стариковскую кровь.
— Ну и дыра, мать твою, — вслух сказал Банкир, объезжая огромную, наполненную дождевой водой страховидную рытвину, лениво разлегшуюся посреди дороги. — Кто бы мог подумать!..
Дом Профессора он узнал по описанию да еще по тому, что бурьян перед ним был как будто пониже — видно было, что через него частенько ходили, ломая полые стебли и топча корни тяжелыми кирзовыми говнодавами. Была здесь даже колея, оставленная въезжавшим и выезжавшим с подворья автомобилем, так что ошибка исключалась. Вылезая из машины, Банкир заметил в глубине двора мелькнувшую в бурьяне темноволосую макушку и, выхватив пистолет, бросился следом, стараясь не очень шуметь. На полпути он вспомнил про оставленную в машине Катю, но решил, что с этой стороны опасности пока не предвидится — как бы то ни было, приложил он ее крепко, да и Профессор сейчас был важнее. Тем более, что разговор с ним вряд ли будет долгим — у Банкира не было желания точить с ним лясы.