Колокольчиков бомбой влетел в переулок и успел заметить в дальнем его конце поворачивающий налево серебристый “вольво”, едва различимый на таком расстоянии. Все-таки он утратил квалификацию, или мотоцикл был слишком тяжел... А может быть, он чересчур резко вывернул руль... Вполне могло быть и так, что в вечной тьме на мгновение приоткрылся некий пылающий адской злобой, светящийся собственным светом алый глаз и коротко глянул вдоль утопающего в желтой листве переулка... Так или иначе, но мотоцикл закружило в смертельном вальсе, ковбой Колокольчиков пулей вылетел из седла, проехал никак не меньше пяти метров, немилосердно царапая правым боком асфальт, и неожиданно остановился, с треском воткнувшись головой в бордюрный камень. Шлем раскололся вдоль, тонированный плексигласовый лицевой щиток, дребезжа, отправился в самостоятельное путешествие вприпрыжку, и старший лейтенант сказал нехорошее слово, памятное ему с той далекой золотой поры, когда он еще не вполне понимал, что это слово означает.
Он медленно сел, сжимая оцарапанными руками половинки расколовшейся надвое головы. Секунду спустя он обнаружил, что раскололась все-таки не голова, а шлем, яростно содрал его с головы и отшвырнул в сторону. Немедленно выяснилось, что асфальт в переулке не пострадал, но зато правому боку старшего лейтенанта изрядно досталось — кожаная куртка свисала кровавыми клочьями, перемазанные джинсы лопнули вдоль и поперек, а из разбитого локтя капала кровь.
Поодаль глупо взревывал, лежа на боку, поцарапанный, даже, кажется, слегка помятый, но в остальном вполне пригодный к дальнейшему использованию мотоцикл. Колокольчиков с натугой поставил железного дурака на копыта, оседлал его и поехал переулком, соблюдая максимальную осторожность и стараясь не замечать сочувственно недоумевающих, а порой и откровенно злорадных взглядов публики. Его сильно качало, и все время хотелось двух вещей одновременно: прилечь под первым попавшимся деревом и там же блевануть, для устойчивости придерживаясь дрожащей рукой за шершавый ствол. Колокольчиков решил, что, если через пять минут не наткнется на след “вольво”, то именно так и поступит. В конце концов, он был на больничном, а теперь, после того, что случилось, так, пожалуй что, и на двух сразу. Ему пришлось расспросить несколько прохожих, мужественно выдерживая их испуганные взгляды. Он понимал, что винить этих людей не в чем — им было, отчего выглядеть испуганными. Правая штанина джинсов из голубой превратилась в бурую, бок под изодранной курткой саднил и неприятно подмокал кровью, а глаза, как он сам чувствовал, нехорошо косили после последнего удара головой о бордюр. Тем не менее, ему посчастливилось поймать юного бездельника на роликовых коньках, который видел “вольво” с разбитым ветровым стеклом и мог достаточно уверенно показать, куда тот поехал. В благодарность за полученную ценную информацию Колокольчиков признался, что он из уголовного розыска, что в машине сидит опасный преступник, и объявил юному бездельнику благодарность от лица службы, чему тот, похоже, не очень-то обрадовался.