— Взгрустнулось? — спросил Валерий, протягивая ей зажигалку.
— Не в этом дело, — снова вздохнув, ответила Катя.
— А в чем же?
— Знаешь, — призналась она, погружая кончик сигареты в теплый оранжево-голубой огонек, — я опять посуду не помыла.
— Мама дорогая, — сказал майор Селиванов и, чтобы скрыть волнение, занялся сложным процессом раскуривания папиросы: размял, постучал мундштуком о ноготь большого пальца, с трубным звуком продул, снова постучал мундштуком о ноготь, вытряхивая случайно застрявшие там беспризорные крошки табака, замысловатым образом сплющил мундштук и долго возился со спичками, пока стоявший рядом сержант ОМОНа, потеряв терпение, не щелкнул перед его носом зажигалкой. — Благодарю. Это что же здесь было: бой быков?
Он почти дословно повторил удивленный возглас Панина, известного среди городской братвы — как той, что ходила в погонах, так и той, что погон не носила, — под кличкой Студент. Впрочем, пока что майор этого не знал, и потому воззрился на валявшийся у порога жилой комнаты труп грузного рыжеватого мужика в спущенных до колен окровавленных джинсах сердитым взглядом, словно ожидая, что тот сию минуту вскочит, поддернет портки и вразумительно доложит, что должен означать весь этот бедлам и кто, черт побери, посмел заниматься здесь смертоубийством, стоило только ему, майору Селиванову, повернуться спиной и выйти за дверь.
Жмурик молчал, уткнувшись мордой в лужу собственной крови, натекшую из его раскроенной почти надвое головы, и вытянув вперед правую руку. На среднем и безымянном пальцах этой руки не хватало верхних фаланг. Поискав глазами, майор нашел фаланги: они лежали в прихожей, а на двери, там, где по этим фалангам чем-то рубанули, осталась зарубка. Орудие убийства лежало рядом с трупом — смешной кухонный топорик с шипастым набалдашником, чтобы делать отбивные. Майор готов был поспорить на свой месячный оклад, что топорик не точили со дня покупки — Катя Скворцова была, похоже, не из тех хозяек, которых волнуют подобные мелочи. Сомнительно было даже, пользовалась ли она им когда-либо до сегодняшнего дня вообще. Топорик весь был в крови и налипших волосах, даже рукоятка, и Селиванов готов был поставить еще один свой оклад на то, что знает, чьи на ней отпечатки. Они наверняка должны были совпасть с кровавыми пятернями, отпечатавшимися по всей длине стены в прихожей, а также со всеми отпечатками пальцев хозяйки этой квартиры, симпатичной Кати Скворцовой.
Еще здесь были стреляные гильзы — на первый взгляд, от ТТ, — и пулевые пробоины, ясно указывавшие на то, что кто-то — скорее всего, убитый, — лежа на том самом месте, где и был впоследствии обнаружен, палил из пистолета вдоль коридора, пытаясь попасть в кого-то — как вы думаете, Холмс, в кого мог стрелять этот негодяй? Элементарно, Ватсон, в хозяйку этого гостеприимного дома!