- Повторите, как вы истолковали мое сновидение?
- Мы можем повторить то же самое, царь: сын твоей дочери будет царем.
- После меня?
- Вместо тебя. Если бы он остался в живых.
- Он остался в живых,- сказал Астиаг,- он вырос в деревне. Но когда мальчики, его товарищи, выбрали его царем, он все сделал и устроил так, как поступают настоящие цари - установил звание телохранителей, лучников, всадников и все прочее... По вашему мнению, что все это значит?
Маги посовещались.
- Если мальчик живет,- сказали они,- и уже был царем, то будь спокоен. Вторично он не будет царствовать.
- Я сам так же думаю,- согласился Астиаг.- Сновидение мое уже оправдалось, и внук мой больше не опасен для меня. Однако,- добавил он с угрозой,- рассудите хорошенько и дайте совет наиболее безопасный для моего дома... и для вас.
- Для нас самих, царь, весьма важно упрочить твою власть,- принялись уверять его маги.- Ведь если власть перейдет к Киру, у которого отец перс, персы захватят Мидию и мы превратимся в рабов, а пока царствуешь ты, до тех пор и мы пользуемся уважением народа и всякими почестями. Как же не заботиться нам о тебе и о власти твоей? Да если бы мы заметили какую-нибудь опасность, то сейчас же предупредили бы тебя. Но сновидение кончилось ничем. Поэтому мы и сами спокойны и тебе советуем успокоиться. А мальчика отошли к его родителям в Персию.
Астиаг выслушал это, и морщины на его лбу разгладились. Маги ушли. Астиаг позвал к себе Кира.
- Из-за пустого сновидения я было обидел тебя, дитя мое. Но тебя спасла судьба. Теперь уходи с миром к персам, я пошлю с тобой проводников. Там встретят тебя отец и мать.- И добавил с усмешкой: - Только не такие, как Митридат и Спако!
"А какие? - думал мальчик, оставшись один.- Мои родители царского рода. Но они бросили меня. А Митридат и Снако меня любили. Так почему он смеется над ними?"
И снова - уже в который раз! - он пытался понять: почему он, Кир, внук царя, оказался в семье пастуха? Почему родители оставили его, отдали Митридату? Сколько раз он пытался узнать это от слуг, от рабов, но у всех были запечатаны уста.
И почему никогда, ни разу, Спако, лаская, и приголубливая его, и называя его "милым сыном", не проговорилась, что он вовсе не сын ей?
Теплые воспоминания о доброй женщине увлажнили его глаза.
- Прощай, моя мать Спако! Прощай, мой отец Митридат!
Тут ему вспомнились слова Астиага:
"Так иди туда и живи с пастухами!"
Вернуться... Снова войти в хижину под низкой кровлей, где кисло пахнет не просохшим от ночной росы пастушеским плащом, сотканным из грубой рыжей шерсти. Снова сесть за стол, на котором нет ничего, кроме сухих лепешек и молока. Снова гонять по горным пастбищам царевы стада и беречь их от диких зверей. И так всю жизнь - сегодня, завтра, послезавтра?..