День был безнадежно испорчен, и не только происшествием за завтраком, но и последующими мелочами: выяснилось вдруг, что поблекли краски на парадной хоругви епископства Руанского, которую Адальберон, кичась искусством своих ремесленников, не пожелал оставить в руанском соборе; слуга, разворачивая чашу для святых даров, уронил священный сосуд, от чего с бока его обилась драгоценная эмаль. "Как смеешь ты!.." - не находя слов, которые дали бы выход его гневу, бушевал Адальберон. К тому же к вечерне явилось из всего норманнского флота каких-то полторы дюжины человек. Ни молодого герцога, ни его приближенных среди них не было.
Отслужив положенные часы, Адальберон, умиротворенный привычным ходом службы, перебирал в памяти горькие упреки, с которыми собирался обратиться к этому юному наглецу, а буде тот не внемлет, то и пригрозить карой Господней. Оправив напоследок алтарные ризы, руанский епископ вышел на крыльцо, чтобы увидеть, как Вильяльм по прозвищу Длинный Меч с несколькими приближенными направляется к временной часовне.
Первым, однако, на ступени взошел не герцог Нормандии, а тот неизвестно откуда объявившийся на островке норвежец.
- Сын мой, - начал было епископ заранее заготовленную речь, как вдруг... поперхнулся, захрипел, успел почувствовать холод клинка у шеи и солоноватый привкус крови во рту...
- Одину слава! - прозвучал над телом зарезанного на ступенях часовни посланника папы римского голос молодого норманнского герцога, и это были последние слова, какие слышал епископ Руанский Адальберон. - Одину слава!
IV
РУНА МАННАЗ - ПОВИВАЛЬНАЯ РУНА
Манна, манназ, говорит человек, я - это я, я есть.
Спросите у скальдов, что есть человек, не познавший
причастности к миру своей, единенья с морем,
что кормит его, добрым мечом и дружиной.
Скальды ответят, что каждый из нас
лишь малая часть нитей цветных,
что Норны седые в мира сплетают яркий узор.
Вычерчивай руну, коли стремишься
помощь обреешь иль заблудших, пропавших вернуть.
В дальнем углу небольшой комнатки с низким закопченным потолком возле занавешенного плащом окна беседовали двое, правда, Гриму стоило большого труда сосредоточиться на их разговоре.
- Ага! Так это тот самый посланник, о котором судачили в Фюркате, - с удовлетворением проговорил Глам.
- Судачили? - нахмурился Бранр Хамарскальд. Грим не знал точно, откуда ему известно имя этого человека. Появился вроде под утро в кабаке какой-то верховой... - Круг отправил нескольких с перерывами во времени и в разных направлениях, чтобы замести следы. Однако мы не думали, что пересуды пойдут так скоро. Давно ты из Фюрката?