...Я вспоминаю первое знакомство с этой страной. 1939 год. Небольшая группа молодых лейтенантов, прибывшая в Улан-Батор, была размещена в одном из бывших ламских помещений. Нас окружали буддийские строения: бронзовые статуи, узорчатая резьба, немеркнущие краски. Наш путь в столицу пролегал через известный пограничный пункт Кяхта. Безлюдные снежные просторы поражали своей неоглядностью. Сухой и жесткий ветер гнал поземку, переметая и без того заснеженную дорогу.
Местами автомобиль с трудом прорезал небольшие, но плотные, спрессованные ветром снежные валы. Мы то и дело выпрыгивали из кузова и по общей команде проталкивали грузовик вперед. Поземка тут же затягивала наш след.
Городское население, особенно на окраинах, размещалось в юртах. Подошли к одной из них. Заходим внутрь. Холодный воздух белыми клубами врывается в двери. Железная печь раскалена докрасна.
- А говорили, что в юртах монголы жгут открытые костры, - вполголоса произнес мой однокашник Коля Ермоленко.
- Так это же город. А в степях печей нет ни у кого, - ответил другой лейтенант.
Тепло жилища с холода всегда приятно. Но вот тепло человеческой дружбы - особенно. Хозяева, сидевшие на полу, устланном кошмой и коврами, встретили нас улыбками. Вокруг матери суетились трое маленьких ребят. Их глаза выражали нескрываемое любопытство.
Наш проводник заговорил по-монгольски. И вот нам уже показалось, что мы находимся среди близких людей. Хозяин уступил нам лучшие места у печи, а хозяйка стала готовить монгольский чай.
На стенах юрты, обтянутых белым полотном и коврами, два популярных портрета. "Сухэ-Батор, Ленин, Сухэ-Батор", - старательно произносил глава семьи, внимательно глядя на каждого из нас: понятно ли он говорит.
На прощанье мы отдали детям простую красноармейскую звездочку. Они передавали ее из рук в руки, гладили пальцами. Мы не предполагали, что им будет так дорог непритязательный солдатский подарок...
Распрощавшись тепло и сердечно, мы вышли на улицу. Суровый ветер снежной пылью забивал глаза.
Припоминается и другой случай. Было это в Ундур-Хане во время первомайской демонстрации в 1939 году.
Солнечное утро было на редкость теплым. Даже в летней форме, без шинелей, холода не ощущалось. Стройные колонны подразделений чеканили шаг. По обеим сторонам дороги - много людей. На улицу вышли все - и стар, и мал. На праздник прибыли даже из ближайших кочевых мест. Кое-кто из степняков гарцевал перед нами на лошадях.
На городской площади, выбранной для демонстрации, к нам подошли два монгола. Один из них на ломаном русском языке пытался объяснить, что бойцы легко, не по погоде, одеты.