— Ну как, Вячеслав Николаевич, готовы исповедоваться? Созрели? — спросил он Горобца миролюбиво.
— Созрел. Раз уж до Ирины добрались, что я буду юлить? Только дайте слово…
— Что муж не узнает про «утренний пистон»?
— Ну-ну! — В голосе Горобца появились угрожающие нотки.
— Вячеслав Николаевич! Славик! Так это не ваши слова.
— Тогда речь не шла о конкретной женщине.
— Ладно. Не сердитесь. Пока в мои планы не входит беседа с рогатым мужем. А дальше уж — как следствие пойдет. Извините. Вы когда покинули Ирину Георгиевну?
— В семь.
— А ты не взглянул на часы, когда его задержали? — обратился Рамодин к лейтенанту.
— Минут пять восьмого. А может, и три минуты.
— Вячеслав Николаевич, вы вышли из квартиры Карташевых, спустились на лифте… На лифте?
— Нет. По лестнице. Зачем привлекать внимание соседей?
— По лестнице, — эхом отозвался майор. — И сразу вышли из подъезда? Не задержались у квартиры Цветухина?
— Нет.
— В первоначальных показаниях, значит, приврали малость?
Горобец промолчал.
— Вышли из дома и кинулись к машине?
— Не кинулся! Спокойно пошел к ней.
— Это точно. Очень спокойно, — прокомментировал Снетков. — Даже не поинтересовался, почему мостовая трупами усеяна. — Он хотел еще что-то сказать, но в это время раздались резкие требовательные звонки в дверь.
Евгений машинально отметил, что хозяин квартиры, коллекционер Цветухин, не завел себе новомодный звонок с какой-нибудь затейливой мелодией, услышав которую не поймешь, что за гость к тебе пожаловал. Робкий? Энергичный? Хорошо знакомый, предупреждающий о себе определенным числом звонков? Или случайный человек?
— Кто здесь майор Рамодин? — раздался из прихожей негромкий, но очень уверенный голос человека, привыкшего повелевать.
* * *
… Рамодину больше всего запомнилось лицо следователя Мишустина.
Когда после резких звонков в квартиру майор услышал в прихожей приглушенные вскрики и возню и, готовый ко всему, с пистолетом в руке, ринулся в прихожую, лишь профессиональный опыт уберег его от удара дверью по лицу. Один из гостей, наверное личный охранник, увидев человека с оружием, пытался зашибить Рамодина этой дверью. А ведь знал, подлец, что в квартире работают лишь сотрудники уголовного розыска и прокуратуры.
Но удар пришелся мимо. Евгений, открывая дверь, всегда держался за линией порога.
В доли секунды, пока дверь с оглушительным треском не возвратилась на место, майор увидел в прихожей высокого плотного мужчину в длинном белом плаще. Черная, хорошо подстриженная, с идеальным пробором голова резко контрастировала с плащом. Казалось, была сама по себе. Рядом с черноголовым стоял оперативник в наручниках. А из-за его плеча выглядывал Аркаша Мишустин. На побелевшем лице следователя отражалась такая мука, что у Рамодина захолонуло сердце. Холостой залп двери пришелся как нельзя кстати — смотреть на товарища было невыносимо.