Через секунду генеральская спичка уже лежала у сыщика в кармане, а изо рта торчала, словно карликовая папироска, самая обыкновенная, череповецкая.
«Будет время, отдам экспертам, — подумал он, чувствуя, что даже минутное соприкосновение с наркотой не прошло для него даром. — Что еще за новый финт придумали наркодельцы?»
У подъезда дома напротив остановился фургончик «ГАЗель», и два здоровых парня, сверяясь с бумажкой, выставляли на тротуар секции с большими фирменными бутылями родниковой воды.
«Богатые люди — особые люди», — вспомнил Фризе любимую присказку своего приятеля майора Рамодина. — Пьют только родниковую воду. Хотят жить вечно». Он скользнул глазами по стене дома и увидел то, что и ожидал увидеть: почти у каждого окна красовались приемники мощных кондиционеров.
«Интересно, наркотики эти богатые люди употребляют?» Владимир перевел взгляд на лицо своего нового знакомого, вздохнул и прикрыл глаза.
Минут через десять, а может быть, через пять или через час — он не мог сказать более определенно, потому что время перестало для него существовать, — Фризе почувствовал, как его охватывает сладкое чувство легкости и освобождения от окружающего мира. «Мир — это я. Вот в чем, оказывается, дело», — с удовлетворением подумал он. А другой, пытающийся контролировать первого Фризе — или, наоборот, второго? — подсказал ему: «Старик, а какой бы кайф ты словил, если бы использовал всю дурь, а не прятал ее в карман?»
Этот второй Фризе, никак не желающий забыть, что он сыщик, серьезно подпортил ему эйфорию. Не давал полностью отключиться, оборвать последнюю тоненькую ниточку, соединяющую с окружающим миром.
Сквозь сладкую дрему до Фризе доносились звуки движущегося лифта, стук дверей, шорох автомобильных шин в переулке, завывание внезапно сработавшей автосигнализации. Все эти звуки были по ту сторону его заторможенного сознания — в другом мире. Но ради этого мира он находился здесь. И не давал себе полностью забыться.
— Боже! Опять бомжи! — произнес молодой, но сварливый женский голос. — Неужели ты не можешь их выбросить раз и навсегда?
— Уже выбрасывал. Это — другие.
— Начни отстреливать.
— Патронов не хватит, — равнодушно сказал мужчина и тут же спохватился: — Ты что, дура? Хоть бы на лестнице придержала язык.
В это время пришла кабина лифта. Щелкнула дверь. Когда кабина лифта проходила мимо, до Фризе донеслась раздраженная фраза женщины:
— Если застану их вечером — ошпарю кипятком.
Хлопнула дверь в подъезде, и опять наступило длящееся вечно состояние блаженного покоя. До появления на лестнице новых людей. Они вызывали лифт, шаркали подошвами по ступеням. Увидев бомжей, они отпускали злые реплики. Иногда испуганные. Эти реплики были единственным, что сейчас поддерживало связь Владимира с внешним миром. А в его персональном мире все было ярким и солнечным. Веселым и приветливым. Когда потом, окончательно придя в себя, Фризе пытался вспомнить, воспроизвести в мозгу этот мир, у него ничего не получилось. Осталось только ощущение — мир был копией того, в котором он жил. Но только с точностью до наоборот. Очень ярким, очень добрым. Сочувствующим.