Мужчина не стал возвращаться наверх, а спустился на этаж ниже.
И наверное, позвонил. Мягко открылась дверь квартиры. И тут же закрылась.
Потом был второй визит. Фризе слышал уже знакомый мягкий щелчок двери. И через секунду почувствовал присутствие нового гостя. Тоже мужчины. Владимир мог поклясться, что это был уже другой мужчина. От него пахло не ментолом, а хорошими сигаретами и дешевым, приторным бонд-спреем. Вместо того чтобы спуститься, мужчина поднялся на следующий этаж и вызвал лифт. Так же как и первый, он не захотел, чтобы соседи знали, на каком этаже он гостил. Владимир усмехнулся, вспомнив одну свою замужнюю любовницу, — приходя к ней, он проделывал такую же операцию — ехал на лифте на этаж выше, а потом тихо спускался к нужной квартире.
Но эти мужики ездили явно не к любовнице.
— Василий! — Фризе наклонился над бомжом и дернул за китель генеральского мундира. — Атас!
Бомж с трудом приоткрыл веки и тут же опустил их снова.
— Атас! — повторил Владимир. — Тут один хмырь милицию пошел вызывать.
— Он уже два года грозится, — не поднимая век, сообщил Генерал. — А ты кто?
— Владимир.
— Какой еще Владимир? — Бомж приоткрыл глаза и долго всматривался в лицо Фризе. — Первый раз вижу.
— Владимир из Питера.
— Дашь ты мне, наконец, поспать, падла!
— Дам.
Наверное, бомж не привык к тому, что на его хамство отвечали так спокойно и не бросались в драку. Он опять открыл глаза и посмотрел на Фризе внимательным осмысленным взглядом:
— Ах, это ты? Питерский интеллихэнт!
Фризе стало обидно, что даже бомжи так ласково относятся к ленинградцам. «Чем москвичи хуже? — подумал он. — И в Питере сейчас хамства выше головы. Даже слава пошла — самый криминальный город России. А поди ж ты!»
— Забыл, как тебя зовут, мужик. Прости.
— Владимир.
— Ну да, ну да! Володька. Ты этого скрипуна не боись! Он только грозит. А сам с полными штанами от нас бегает. — Внезапно лицо у бомжа исказилось гримасой страха. Он непроизвольно схватился за синюю щеку. — Боженька мой! Как мы сюда попали? Ты привел?
— Ты.
— Линяем!
Бомж вскочил со своего газетного ложа и на цыпочках стал спускаться по ступенькам. Почувствовав, что Фризе медлит, он обернулся и резко взмахнул рукой, призывая следовать за собой. Выражение лица, движения — все говорило о том, что Генерал паникует.
«Что его так напугало? — подумал Владимир. — Уж не здесь ли так подсинили ему лицо?»
Фризе так и подмывало остаться и посмотреть, как будут развиваться события. Что за осторожные, молчаливые люди спускались по лестнице поглазеть на словивших кайф бомжей. Придет ли кто-нибудь снова? Но расставаться с Василием ему не хотелось. Как бы опереточно ни выглядел Генерал, человек он бывалый. Настоящий тертый калач. И его паническое бегство говорило о многом.