- Наука, содружество, мирное сосуществование! - насмешливо проговорил Герберштейн. - А частная инициатива - разве она отжила свой век?.. Оставим политику политикам. Подскажите лучше, о чем Батыгин мог говорить с президентом?
- О Марсе, о подготовке к Международному космическому году... Мало ли о чем!
- Нет, не о Марсе. Или не только о Марсе.
- Откуда вы знаете?
- Интуиция...
Джефферс усмехнулся и развел руками.
- А если узнаете - скажете? - спросил Герберштейн.
- Только в том случае, если это не будет тайной Батыгина.
- Если это не будет тайной, мне едва ли понадобятся ваши услуги!
Разговор был окончен. Герберштейн откланялся.
Оставшись один, Джефферс задумался. Все последние годы он жил крупными планами и мыслями, он боролся за расширение содружества ученых, радовался долгому миру на Земле, установившемуся взаимопониманию между различными странами... Конечно, он знал о существовании специальных отделов при различных компаниях... Джефферс с сожалением думал, что не сможет освободиться от постоянного контроля со стороны Компании по эксплуатации планет, и вдруг сообразил, что руководители Компании могут доставить ему немало неприятностей... Мысль эта несколько минут занимала его, но Джефферс знал, что ни при каких обстоятельствах, ни единым словом не выступит против Батыгина.
Андрей Тимофеевич Строганов вызвал Батыгина по телевидеофону. Батыгин нажал клавиш, и на экране возникло круглое лицо пожилого, лысеющего человека. Его брови удивленно поднялись, а глаза вопросительно уставились на Батыгина.
- Слушаю вас, - сказал Батыгин и вспомнил, что видеопередатчик у него отключен. Значит, Андрей Тимофеевич его не видит. Батыгину вовсе не хотелось разговаривать с ним и тем более не хотелось, чтобы тот его видел; но не включить видеопередатчик было бы невежливо.
- Слушаю вас, - повторил Батыгин, поворачивая регулятор. Лицо на экране просветлело - Андрей Тимофеевич увидел собеседника.
- Виктор все время пропадает у вас, а мы никак не соберемся потолковать, - сказал Андрей Тимофеевич. - Вот я и решил позвонить. Нам с женою чрезвычайно лестно, что Виктор заслужил ваше расположение...
- Андрей Тимофеевич! Мы же не первый день знакомы... Зачем такое длинное предисловие?..
- Да, - голова на экране коротко кивнула. - Я позвонил, чтобы поговорить о Викторе. Говоря честно, нас с женою беспокоит его близкое знакомство с вами, - слова прозвучали не очень любезно, и Андрей Тимофеевич постарался сгладить впечатление улыбкой. - Это не более чем родительская слабость, и вы, конечно, поймете нас с Лидией Васильевной. Нам хочется самим определить будущее Виктора...