Астронавта и юношу разбудил короткий "слепой" дождь. Светило солнце, но из маленькой ярко-белой тучки сыпались крупные блестящие капли, и в каждой из них пульсировала крохотная золотая искра, изнутри озарявшая каплю. Капли стучали по листве кустарников, бесшумно падали на мох, разбивались, и золотые искры гасли, но потом, - если разбитым каплям удавалось слиться в пазухах листьев, среди травинок - они вспыхивали снова уже другим, фиолетово-оранжевым огнем...
- Вот здорово! - воскликнул юноша, подставляя лицо прохладному ливню. Просто чудо!
В самом деле, лучшего пробуждения нельзя было и пожелать: все было светлым и свежим, все буйно жило, тянулось навстречу дождю и солнцу. И мгновенно исчезли ночные тревоги - они растаяли в солнечных лучах, подобно зеленоватой Венере...
Астронавт смотрел на восторженное, запрокинутое лицо юноши, смотрел долгим изучающим взглядом...
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРАВО НА ПОДВИГ
1
В августе **** года, в пятницу, по широкой лестнице уже опустевшего здания Совета Министров спускались два пожилых человека. День простоял знойный, безветренный, за окнами жарко светило солнце, но в коридорах и вестибюлях веяло прохладной речной свежестью, пахло луговыми травами, хотя кондиционные и освежительные установки были выключены часа полтора назад, сразу после окончания рабочего дня. И оба человека, - загорелые, в белых с отложными воротниками рубашках, в узких брюках из легкой немнущейся ткани, - казалось, проводили все свое время среди лесов и лугов и лишь ненадолго зашли сюда, под высокие своды здания Совета Министров. Один из них, астронавт Батыгин, - был почти на голову выше своего худощавого, с тонким костистым лицом спутника - президента Академии наук и заместителя председателя Совета Министров Леонова. Пройдя по пустым залам и коридорам, они вышли в большой внутренний двор, - асфальтовые дорожки перемежались там с газонами и цветниками, а вдоль ограды, скрывая улицу и соседние дома, зеленели огромные вязы.
И Батыгин и Леонов жили в пригородном академическом поселке и полетели туда вместе.
За штурвал вертолета сел Леонов. Часы пик в Москве уже кончились, и геликоптер одиноко повис в воздухе над крышами многоэтажных домов. Немногим ранее в воздухе было бы тесновато: небольшие вертолеты деловито сновали над городом, неохотно уступая дорогу более крупным транспортным, а выше, во втором ярусе, пролетали тяжелые грузовые машины; одноместные милицейские вертолеты, с красными полосками вдоль корпуса, неподвижно висели на постах, и пилоты-регулировщики строго следили, чтобы над Москвою не нарушались правила воздушного движения.