Поп, перебивая мужиков, стал объяснять, что церковь будет миссионерская; она понесет веру в темный и дикий народ - к язычникам.
- Надобно строить ее в самой гуще гольдского населения. На озере большое стойбище, а острова и релочки застроены одинокими фанзами. Там язычество и мерзость шаманства свили себе гнездо. Они истинного бога не знают. Гибнет их душа, а ведь они люди!
- Туда им в самую середку и воздвигнут крест божий, - льстиво подхватил Барабанов.
- Вот и будем к этим шаманам ездить русскому богу молиться, пробормотал дед.
- Бог един для всех!
- Бог-то един, да нам-то не все едино!
- Ну, хотя бы не нам, не им, а строили бы посередке, - подал голос Егор Кузнецов.
- Так и будем строить. Не в самой их деревне, а на версту отступя, на чистом привольном месте, на холме. Я туда еду, разобью там палатку, поставлю иконы. Начнем гонение на шаманов. Вы - русские и сами должны сознавать.
- Верно, гольдов надо просвещать, - сказал Тимошка Силин. - Да сами в темноте!..
- С ним и толковать нечего, - отходя, ворчал Пахом. - Бате охота, видишь, возле гольдов обосноваться, где самые соболя. Подальше забраться хочет, чтобы среди дикарей вольно было. У духовных-то глаза завидущие, руки загребущие. Там и зацарюет... Эй, солдат, - обратился он к караульному, шедшему с мужиками. - Там, сказывают, не только церковь, а еще чего-то будет? Дом для попа да еще какая-то домушка?
- Нам все равно. Чего велят, то и построим, - безразлично ответил тот.
Он остался при грузах сторожем, но держался больше около мужиков.
- Как молиться, так десять верст киселя хлебать, - качал головой Пахом. - Прямо зло берет.
- А пусть их подальше строят! - широко махнул рукой Тимоха. - Потом только пусть не пеняют, что про попов песни сложены.
- Что за песни? - хмурясь, строго спросил Иван Бердышов, до того хранивший молчание.
Он с первым пароходом приехал из Николаевска, привез партию американских товаров, и сам ходил теперь в куртке и в американской шляпе.
- Как же, славные такие песни! В Расее, брат, строго, запрещают богохульничать да и начальство ругать, а песни все равно поют. Народ сложил! Как же, брат! Что с глупым народом поделаешь? Народ - работник! Ему хоть бы что!
- Паря, такие-то песни в Забайкалье есть, - сказал Иван и запел вдруг:
Эй, по Подгорной улице
Да ехал поп на курцце!
Разводя руками, он прошелся козырем, потом заложил пальцы в рот, выпрямился как истукан, дико выкатил глаза, затопал и засвистал.
Дедушка Кондрат схватился за бока:
- Ах пострел тебя возьми!.. В меринканской-то шляпе!