- А поборы - не знаешь разве? Для князя, для боярина, а там воевода с дружиной нагрянет, а там еще кто...
- А если спрятаться?
- Где же спрячешься?
Это уже и вовсе обескуражило Сивоока.
- Как где? - воскликнул он. - А в пуще!
- Э-э, - сказал Лучук, шмыгнув носом, - в пуще найдут. Тут им все известно. Где борти, а где ловы. Вот бы в поле. Там есть где спрятаться.
- Но там же все видно!
- Э, поле широкое, там так затеряешься, что и боги не подстерегут. А пуща тесная. От одного дерева до другого пока перейдешь, а уже тебя там кто-нибудь ждет. Бежим в поле!
- Не пойду, - сказал Сивоок, - я оттуда еле выбрался. Никогда не вернусь.
- Ну и дурак, - равнодушно сплюнул Лучук.
- Давай я тебе покажу в пуще такое место, куда никто и не поткнется.
- Где же это?
- Там, где туры.
- Туров тоже убивают. Еще и как.
- Но не там. Потому что там их без счету. Растопчут - лишь прикоснись хотя бы к одному...
- И твой тур там?
- Там. Только это далеко. Тебя не будут искать?
- А кто меня будет искать?
- Ну, отец.
- А он каждый день молится: "А чтоб тебя зверь разорвал!" Тебя тоже никто не будет искать?
- Меня ищет Ситник, но я больше к нему не вернусь.
Глупое это было дело и ненужное. Но все равно им некуда было податься, вот они и побрели неторопливо в глубь пущи, наслаждаясь свободой, представляя себя единственными хозяевами зеленого шума. Прекратился дождь, пригрело солнышко, Лучук подстрелил косулю, и Сивоок приготовил княжеское жаркое. Шли дальше и дальше, друг другу раскрывая лесные чудеса: то куст, усыпанный крупными яркими ягодами, что были скрыты от постороннего глаза и вспыхивали множеством солнц, как только один из них поднимал прелестный листик; то дикую борть, полную ароматного меда; то теплое гнездышко в синеве высоких невиданных цветов, то хитро устроенную нору дикого зверя; а там пошли дубравы с ненасытными табунами вепрей, озера, застроенные подводными дворцами бобров; и уже на какое-то там утро их блужданий открылись просторные поляны с купами деревьев и густыми перелесками и на этих полянах - коричнево-серые подвижные горы и пригорки больших и малых туров.
Сивоок умело провел Лучука прямо туда, где залег раненый Бутень, тишина там стояла такая, что хлопцу стало жутко: неужели старый тур погиб и они застанут лишь обглоданный волками костяк? Совершенно не прячась, он быстро тащил Лучука за собой, первым проскочил сквозь кусты на круглую поляну и попятился назад, чуть не вскрикнув от неожиданности.
На изрытой и вытолоченной до основания поляне темной горой возвышался Бутень, крепко увязнув коротенькими ножками в мягкой земле. Он стоял боком к Сивооку и, наверное, спал, потому что не заметил хлопца, и только это и спасло маленьких бродяг. Они изо всех сил помчались назад в кусты, но и тут их подстерегала беда, потому что кусты с другой стороны затрещали, застонала земля, послышалось нетерпеливое сопение, могучая огненно-рыжая туша, дыша на хлопцев жаром нетерпения, проламливалась прямо на поляну к Бутеню, и Сивоок едва успел оттолкнуть в сторону товарища.