А как ему дальше выказывать терпеливую совместимость с Савочкой после того, как тот толкнул его на неправедное дело? Знал, на что посылает, но послал, а сам отряхивает перышки, поспешно спрятавшись в больнице.
Твердохлеб знал теперь точно: он ненавидит Савочку. Наконец открылось ему, и уже навсегда. Он ненавидел его фантастическое пустословие, прикрытое улыбочкой и равнодушной любезностью, ненавидел несуразную внешность, кепку-торбу, помятость фигуры, которой Савочка изо всей силы подчеркивал свою воинствующую скромность.
Скажет о своей ненависти всему свету, а прежде всего - самому Савочке.
Домой идти не хотелось. А собственно, куда идти? Не его это дом, чужой он там, одинокий, сирота. Сиротство свое Твердохлеб ощущал часто и тяжко, хотя, в общем-то, был не таким уж сиротой. Имел двух сестер. Старшая, Клава, в совхозе где-то под Харьковом, младшая, Надька, в Куйбышеве на заводе. Но у всех свои заботы, не было времени съехаться вместе, увидеться, переписывались вяло. Что писать? Сестрам - о трудовых успехах, а ему - о борьбе с правонарушителями?
Одиночество толкало Твердохлеба к книгам, тем паче что жил он теперь словно в библиотеке, среди книжных завалов Ольжича-Предславского. Книги были как бы сном, его жизнь двоилась на работу, краткий отдых с серыми снами из будничной жизни, и снами неслыханными, где встречался с необычными людьми, удивительными словами, неразрешимыми делами, где с ним случались приключения, которых никогда не могло быть в действительности, где он прослеживал родословные, ведущие в глубину столетия, в предвечность, к пращурам и прамыслям. Мы проводим в снах почти половину жизни. На работе обязанности, тоска и изнурение, а сны - освобождение, радость, восторги и надежды.
Твердохлеб задремал, сидя за столом, снилась ему незнакомая огромная река с такой густо-зеленой водой, что она казалась навеки мертвой. Он вздрогнул от этой страшной воды, на самом же деле оказалось - от стука дверей. В отделе часто кто-то задерживался до позднего времени. Одних понукала работа, другие изображали усердность. Савочка с Нечиталюком играли в шахматы, а Косокосая готовила им чай. На этот раз компаньоном Твердохлеба оказался Фантюрист. Так звали молодого следователя, который увлекался фантастикой, дышал по системе йогов, стоял ежедневно на голове, с работы и на работу бегал через весь Киев, удивлял Твердохлеба (да и всех, кто его знал) поразительной эрудицией. Знал все на свете, мог прокомментировать закон царя Ашоки, "Русскую правду", литовский устав, мусульманское право "меджеле", мигом выдавал справку по любой области знаний - фантастический парень!