Тем временем Твердохлебу нужно было пройти, вытерпеть и преодолеть юдоль занудных наставлений, скрытых угроз, смешных опасений за его судьбу, диких домогательств и претензий. И не только на работе, но и дома.
То ли дотянулась рука Савочки аж сюда, то ли сами события сгруппировались так, что нарушился даже прочно сложившийся порядок жизни в доме Ольжичей-Предславских, но сам глава дома пригласил Твердохлеба на одну из своих предвечерних прогулок - случай небывалый, непредвиденный и, можно сказать, таящий угрозу. До сих пор не было случая, чтобы нарушалось абсолютное, неприкосновенное, священное одиночество Ольжича-Предславского на его прогулках. И внезапное приглашение зятя на совместную прогулку? Тещин Брат, узнав об этом, веселился вовсю, делая вид, что страшно испугался:
- Что будет, что будет? Конец света!
На него никто не обращал внимания. Ольжич-Предславский вышел из своего кабинета в спортивной голубой куртке, в элегантных коричневых брюках, в спортивных ботинках из мягкой кожи (все импортное), на миг задержавшись перед зеркалом, поправил свою пышную шевелюру, пригладил усы и взглянул на Твердохлеба, который выползал из своей отшельнической норы далеко не такой элегантный, как тесть, неся на себе плохо скроенный костюм фабрики имени Смирнова-Ласточкина и отечественные башмаки со стоптанными каблуками. Ольжич-Предславский мог бы должным образом одевать и зятя, но когда Мальвина после их женитьбы намекнула Твердохлебу о такой возможности, тот твердо сказал:
- Не смей! Как ходил, так и буду ходить!
- Он малахольный! - пожаловалась Мальвина отцу. - Не трогайте его. Пусть демонстрирует свое упрямство стоптанными ботинками и жеваными штанами!
Со временем Твердохлеб понял, что переборщил, что спутал принципы с упрямством, ибо почти все вокруг ходили в импортном (даже Савочка!), хотя в магазинах по-прежнему импорта этого как будто и не было, по крайней мере, Твердохлеб его никогда не видел.
Мысленно представив себя рядом с высоким элегантным профессором, он ощутил нечто похожее на оскомину. Интересно, чем вызван такой острый интерес к его скромной персоне со стороны Ольжича-Предславского и что за тайна скрывается за этим неожиданным приглашением? И нельзя ли было поговорить дома, неужели так крайне необходимо гнать зятя следом за собой на традиционную профессорскую прогулку?
Правда, если выражаться точно, то Твердохлеб в этой прогулочной компании должен был быть не вторым после Ольжича-Предславского, а третьим. Ибо традиционно и непременно вторым был Абрек, огромный черный пес, угрюмое животное какой-то очень высокой английской породы. Пока профессор вел свои дискуссии на международных форумах, Абрек тосковал в квартире, дважды в неделю приходила старенькая Неонила Ефремовна, купавшая его в эмалированной детской ванночке (пес стоял в ванночке и с рычанием сбрасывал с себя потоки мыльной воды, которой обливала его Неонила Ефремовна), иногда прогуливал его Тещин Брат (он называл это - "пугать обывателей"), но настоящее наслаждение от прогулок Абрек получал только со своим хозяином, а тот, в свою очередь, испытывал такое же удовольствие от компании с псом.