Результаты разъяснительной работы не замедлили сказаться. Бойцы стали таскать ко мне перепуганных любителей поделиться "новостями". Они, как правило, оказывались из соседних подразделений. Только успел отправить в штаб одного паникера, "по секрету" рассказывавшего, что "немецкие танки уже на Москву наступают", как Сероштан тащит за шиворот упирающегося растрепанного красноармейца. Сероштан вытянулся и, приложив руку к каске, возмущенно доложил:
- Товарищ лейтенант, послухайте, что брешет этот гад! Мельком окидываю рыхлую, неопрятную фигуру задержанного.
Пристально гляжу в его испуганно бегающие белесые, словно бельмами закрытые, глаза. Стараюсь говорить спокойно:
- Мне тоже хотелось бы услышать новости, которые вы распространяете, а также узнать, из какого источника вы их черпаете?
"Информатор" пристально разглядывает носки своих ботинок. Повторяю вопрос, Задержанный упрямо молчит. Крупные капельки пота, стекающие со лба, скапливаются на кончике его картофелеобразного носа. Теряя терпение, сердито говорю:
- Доставь, Василь, этого подлеца в штаб. Доложи, какие он слухи распространяет.
Встрепенувшись, красноармеец бросает быстрый злобный взгляд на Сероштана и плаксиво вопит:
- Да ничего я не брешу! Это он все выдумывает!
- Ах ты, гнида! - замахивается на него сержант, отчего тот в испуге приседает. - А кто нашим бойцам только что брехал, что все наши командиры изменники, что ты, гадюка, лично расстрелял при отступлении трех полковников, нескольких капитанов и лейтенантов?! Спросите, товарищ лейтенант, у наших бойцов! - Сероштан поворачивает ко мне побагровевшее от гнева лицо.
- Вы действительно говорили все это? - спрашиваю я, крайне удивленный услышанным.
Задержанный угрюмо отводит глаза в сторону. Повторяю приказ сдать распространителя ложных слухов в штаб. А вечером произошло событие, подтвердившее своевременность работы по повышению бдительности. Мы с Вороновым сидели в избе за столом. Только успели проглотить по ложке гречневой каши с молоком, которой нас угостили заботливые хозяйки, как дверь неожиданно распахивается и в комнату стремительно входит незнакомый пехотный капитан, а за ним вваливаются Охрименко и два бойца с винтовками наперевес.
- Что случилось, товарищ старшина? - строго спрашиваю я, недовольный тем, что прервали ужин.
Но капитан не дает Охрименко рта раскрыть.
- Как вы смеете, лейтенант, так распускать подчиненных! - кричит он, брызгая от ярости слюной. - Вы за это ответите. Я требую немедленно арестовать старшину за оскорбление старшего командира, иначе вы горько пожалеете о случившемся.