- Комроты считает... - Лейтенант умолкает, на носике-пуговке заблестели капельки пота.
- Ну, что считает комроты? - нетерпеливо спрашиваю я, удивленный смущением командира.
- Он считает, что бойцы погибли под нашим минометным огнем вместе с захватившими их фашистами. - Степанов огорченно махнул рукой.
Будто игла вошла в мое сердце. Не следовало открывать огонь? Но кто думал, что так случится? Признаться, у меня и в мыслях не было, что среди убегающих фашистов есть наши бойцы. Когда же я поставил себя на место бойцов, попавших в лапы врага, то подумал: "Лучше погибнуть в бою, чем оказаться в фашистском плену". Честно говоря, до конца войны фашистский плен был для меня страшнее смерти.
Земля смоленская
Тусклый лунный свет освещает лесную дорогу, по которой растянулась колонна отступающего стрелкового полка. Замыкает колонну батальон капитана Тонконоженко. Нам так и не удалось связаться ни с командиром 720-го стрелкового полка, ни со штабом своей 162-й дивизии.
В центре батальона устало шагают мои минометчики. Они тащат на себе четыре уцелевших 82-миллиметровых миномета и оставшиеся мины. Время от времени останавливаясь и пропуская смертельно уставших бойцов, я с тревогой думаю: "Сколько они еще продержатся? Третьи сутки на ногах, без сна и отдыха". К рассвету прошагали около пятнадцати километров. По-видимому, противник проспал отход советских войск, накануне столь упорно оборонявшихся.
В полдень к голове колонны подъехала запыленная эмка. Из нее выскочил чрезвычайно подвижный худощавый полковник. Встав на придорожный пень, он громко крикнул:
- Командира батальона ко мне!
Капитан Тонконоженко подбежал к полковнику, представился:
- Здравствуйте, капитан! - Полковник протянул руку. - Я из штаба девятнадцатой армии. Вашему батальону приказываю развернуться здесь... Задача - оседлать дорогу и во что бы то ни стало задержать противника, особенно его технику, не дать прорваться к главным силам. Понятно, капитан?
- Понятно, товарищ полковник. Только боеприпасов у меня маловато: патронов - по двадцать - двадцать пять штук на винтовку, по три-четыре мины на ствол и всего пять снарядов для сорокапятки.
- Занимайте оборону, капитан, о боеприпасах я позабочусь. Полковник так же внезапно исчез, как и появился. Тонконоженко вывел батальон на большое картофельное поле, окруженное со всех сторон смешанным лесом. Поле было ровное и легко просматривалось из конца в конец. Капитан Тонконоженко расположил стрелковые роты вдоль восточного края поля. Огневую позицию для противотанковой пушки он выбрал слева от дороги.