Но, однако, надо работать. Демокор вынул из пенала пучок перьев, выбрал перо поострее и выдвинул нижний ящик, в котором хранилась неоконченная рукопись. Но что это? Так и есть: рукопись лежала не на месте.
Демокор все понял, но в сердце его не было страха. Знал, что всякий, идущий по своей дороге, неизбежно приходит к ее концу. Если духовная стража решилась на обыск у него - философа с мировым именем - значит, высоким начальством даны ей соответствующие указания. А духовная стража суть волки, рыщущие по следу, они не отстанут, не пощадят. Это - конец.
Он сел в свое жесткое деревянное кресло, откинулся на высокую спинку и положил на колени широкие ладони - в такой позе отдыхали многие поколения его предков-земледельцев, отдававших этой земле свой пот еще тогда, когда не давили ее грудь уродливые каменья монастыря. И точно так же будут трудиться на земле люди, когда все монастыри исчезнут с лица земли, ибо солнце Истины уничтожит гнилой туман веры, Демокор ненавидел религию, считая ее гасительницей разума, неустанно и безбоязненно утверждая, что она не что иное, как систематизированные предрассудки, болезненный бред дремлющего ума, беспочвенная фантазия, созданная теми, кто обезумел от страха перед смертью и, пожалуй, перед жизнью тоже.
Все кончено. Пора подводить итоги. Что же, за шестьдесят лет сделано немало. Трактаты "О природе сущего", "О начале начал", "О пределе и бесконечности", "Что есть время и причины, по которым оно неустанно и бесповоротно движется вперед?", "Что было до сотворения мира?". И самый последний трактат: "Доказательства того, что Земля и другие планеты есть шары, обращающиеся вокруг Солнца, которое тоже является шаром, но раскаленным и намного большим по размерам, нежели планеты".
Убегать не имеет смысла. Руки у духовной стражи длинные, везде достанут. Да и не в том возрасте он, чтобы суметь жить вдалеке от родины. Старое дерево не пересаживают.
В дверь тихо постучали. Нет, это еще не стража. Стражники, те колотят в дверь ногами, заранее ожесточая и взвинчивая себя, воздвигая таким образом барьер, через который не смогли бы пробиться стоны и крики жертвы. Но и к приходу стражи он готов: все-таки по одной копии со своих работ успел снять и отправил их с надежным человеком к братьям - голубям божьим.
Демокор встал и, покряхтывая от привычной боли в коленных суставах, пошел отпирать. Дверь отворилась, и вошел начальник духовной стражи Надич. Вслед за ним из коридора ворвался густой запах соломы, которую послушники выносили из сырых келий на просушку, и едкий запах пригоревшей ячменной похлебки, доносящийся из монастырской столовой, где братья уже сели за трапезу после утреннего молебна.