Еще несколько дней назад он был убежден, что знает мир во всех его проявлениях. Сегодня же он снова чувствовал себя как тот десятилетний маленький Эди, расспрашивающий отца о разнице между желтыми и красными пунктами.
– Папа, – сказал он, глядя в серые глаза отца, который помешивал чай древней серебряной ложечкой и улыбался ему из-под очков. – Ты помнишь, как все выглядело до того…
– До чего?
– Ну, прежде чем начали повсеместно вводить автоматизацию. Это произошло как-то так… неожиданно. В школе, на уроках истории, мне всегда казалось, что слишком много серьезных событий втиснулось в чересчур малый промежуток времени. Международные соглашения, открытие способа аннигиляции материи, унификация экономического уровня, разрядизация, урбанизация, автоматизация – все произошло почти одновременно.
– В том-то и состояла комплексная программа Великой Реформы, – улыбнулся отец. – Исходные позиции были разработаны очень детально.
– Кто их разрабатывал?
– Ну, разумеется, ученые. Со всего света.
– Вот именно! Как получилось, что великие державы, до того столь осторожные в отношении друг друга, нагромоздившие невероятное количество вооружений, вдруг приступили к образцовому сотрудничеству? Каким чудом политики и дипломаты, обычно неуступчивые, так легко пришли к согласию?
– Победил рассудок.
– Нет, папа. Не в том дело. Конечно, в нашем Арголанде и, надо думать, в других агломерациях, случается, что заржавевший двояк вдруг мудреет и становится единичником. Но за этим всегда стоит рейзер! Не верю, что политические руководители вдруг все одновременно в одночасье поумнели!
– Не все, не все, сынок! Только немногие! Те, кто не хотел умнеть, – сошли с политической арены.
– Этому меня на уроках истории не учили.
– Но так было. Честно говоря, в созданном тогда Контрольном Совете Мира очень немного оказалось бывших руководителей из отдельных стран. Появились новые люди, мыслящие по-новому, иначе. Было немало столкновений, конфликтов, но в конце концов… победил разум, люди поумнели.
– Что-то у меня не укладывается в голове такая метаморфоза. Иногда политики изменяют взгляды, но толчком к тому редко бывает рациональный довод или интересы народа. Гораздо чаще раздражителем оказывается попросту страх за собственное положение либо собственную шкуру… Чего же могли бояться те, кто тогда так неожиданно поумнел? Кто и чем их напугал, чтобы заставить работать сообща в разобщенном мире?
Отец усмехнулся. Некоторое время смотрел в глаза сыну, потом сказал со странной, иронической ноткой в голосе:
– Не забивай себе голову. Это было давно, сынок. Если современность желает что-то скрыть от людей, история спустя десятки лет почти наверняка не сможет докопаться до истины. Вместо правды она находит только артефакты, мастерски сотканные легенды, модифицирующие правду, препарированные соответствующим образом и столь глубоко укоренившиеся в сознании поколений, что они становятся заменителями правды, разрушение которых спустя годы зачастую не нужно никому, поскольку это может разрушить фундаменты много лет создававшейся реальности.