Афоня тотчас приметил это и хитровато засмеялся.
- А ведь так плевать грех, батюшка. Осерчать может осподь.
Калистрат - человек набожный, потому сразу перекрестился и снова повернулся к речистому, озорному бобылю.
- Отчего так, сердешный?
- Никогда не плюй, батюшка Калистрат Егорыч, на правый бок да на праву сторону. Помни - ангел хранитель при правом боке, а дьявол при левом. Вот на него и плюй да приговаривай: аминь и растирай ногой.
Мужики гоготнули. Приказчик, не удостоив ответом Афоню, крякнул, вскинул бороденку и сказал строго:
- Нам тут рассусоливать неча. Айда, мужички, на гумно. Дела ждут.
Бобыли и сыны крестьянские нехотя потянулись за приказчиком. Рядом с Калистратом находился и Мокей, косясь злыми глазами на Иванку. Болотников, сцепив кулаки, шел среди парней и думал: "Столкнемся ночью, либо в лесу на узкой тропе - не разминемся. А там господь рассудит - кому еще землю топтать".
Княжье гумно - на краю села, возле ярового поля. Обнесено крепким высоким частоколом. Высятся над тыном два замшелых амбара. Изготовлены срубы со времен великого князя Василия. От старости потемнели, накренились, осели в землю. Вконец обветшала после вьюжной снежной зимы кровля с резными затейливыми петухами по замшелым конькам.
В первый же день после грозы приказчик зашел в амбар и ахнул: дождь просочился через крышу и потолок и подмочил сверху зерно в двух ларях. Почитай, четей пять испортилось. Добро еще князь не проведал!
Калистрат тут же приказал Мокею убрать из ларей сырое зерно и спрятать его подальше от строгого господского взора.
Приказчик подвел мужиков к амбару и ткнул перстом в сторону крыши.
- Подновить кровлю, сердешные, надо. Берите топоры и ступайте в лес новые стропила ладить.
"Вот торопыга. Отчего сразу про топоры не сказал", - недовольно покачал головой Афоня, возвращаясь в свою избенку.
Проходя мимо крепкой, срубленной в два яруса приказчиковой избы, бобыль столкнулся с веснушчатой, розовощекой девкой в льняном сарафане. На крыльце размахивала руками и истошно кричала дородная высокая баба супруга Калистрата.
- Чево, дуреха, встала! Лови касатушку мою. Мотри, сызнова сбежит любимица моя, а ей цены нет. Лови-и-и!
Девка метнулась за огненно-рыжей кошкой, споткнулась на дороге и шлепнулась в мутную лужу.
Баба еще пуще заголосила. Афоня усмехнулся и побрел дальше. Приказчикову супругу знали на селе придурковатой, недалекой. Любила баба поесть, поспать. Была лентяйкой, каких свет не видел. Жила с причудой: развела в своей горнице десятка полтора лохматых кошек, которые были ей дороже сына родного. Калистрат поначалу бил неразумную бабу, потом плюнул, махнул на все ее затеи рукой и стал почивать в нижней горнице.