Патриарх кивнул и повелел Васюте подойти ближе.
- А поведай, сыне, что держит землю?
- Вода высока, святый отче.
- А что держит воду?
- Камень плоск вельми.
- А что держит камень?
- Четыре кита, владыка.
- Похвально, отрок, зело похвально. А горазд ли ты в грамоте? Подай ему псалтырь, Мефодий.
Васюта принял книгу, оболоченную синим сафьяном, и бегло начал читать.
- Довольно, сыне. Прими мое благословение.
Сложив руки на груди, Васюта ступил к патриарху, пал на колени. Иов высоко воздел правую руку.
- Во имя отца и сына и святого духа! - истово промолвил он и, широко перекрестив, коснулся устами Васютиной головы.
В тот же день отобранных патриархом ставленников рукополагали в священники.
Из храма Васюта Шестак вышел отцом Василием.
ГЛАВА 6
СКИТ
Луч солнца, пробившись через густые вершины, пал на лицо. Болотников проснулся, поднял голову. Васюта лежал рядом и чему-то улыбался во сне.
- Вставай, друже. Пора.
Васюта очухался не сразу, а когда наконец открыл глаза, то по лицу его все еще блуждала улыбка.
- Эх-ма... Погодил бы чуток. Такое, брат, привиделось, - потягиваясь, весело проговорил он.
- Аль где на пиру был?
- Пир что... С Парашкой провожался. Вот бедовая!
Васюта тихо рассмеялся и опустил ладони в траву, облитую росой. Умыл лицо.
- Экая благодать седни... Не полегчало, паря?
- Кажись, получше, - ответил Иванка, хотя чувствовал во всем теле слабость.
В лесу тихо, покойно. Над беглецами распустила широкие ветви матерая ель; под нею росли две тоненькие рябинки, упираясь кудрявыми макушками в колючие лапы. Минет налетье-другое, и будет им тесно, не видать рябинкам ни солнца, ни простора: могучая ель навсегда упрятала их в свое сумеречное царство. А чуть поодаль ель переплелась вершиною с красною сосною, слилась с нею в единый ствол, породнясь навеки.
- Чуден мир, друже. Глянь, - повел рукой Иванка.
- Чуден, паря, - поддакнул Васюта, разматывая котому. - Давай-ка пожуем малость.
Доели хлеб и мясо и побрели по замшелому лесу; кругом гомонили птицы, радуясь погожему утру.
- Дорогу ведаешь? - спросил Иванка.
- Не шибко, - признался Васюта. - Айда на восход, а там, версты через три, должны на ростовскую дорогу выйти.
Шли неторопко: лес стоял густой и коряжистый.
- Много о себе вчерась сказывал, да токмо о ватаге умолчал. Пошто к Багрею пристал?
- А к Багрею я и не мнил приставать. Он меня сам в полон свел.
- Это где же?
- Из Москвы я с торговым обозом возвращался. Аглицкие купцы везли кожи на Холмогоры, а обозников они в Белокаменной подрядили. Вот и я с ними до Ростова. А тут ватага нагрянула. Купцов и возниц перебили, а меня оставили.