Затем потянулись высокие камыши, через которые продирались еще с полчаса, а когда из них выбрели, взору Иванки и Васюты предстал небольшой островок в дремучей поросли.
- Здесь моя обитель, - сказал отшельник.
Несколько минут шли глухим лесом и вскоре очутились на малой поляне, среди которой темнел убогий сруб, с двумя волоковыми оконцами. Старец снял у порога суму, толкнул перед собой дверь и молча шагнул в келью.
Болотников устало привалился к стене, осунувшееся лицо его было бледно, в глазах все кружилось - и утлая избушка с берестяной кровлей, и вековые ели, тесно сгрудившие поляну, и сам Васюта, в изнеможении опустившийся на землю.
Назарий вышел из сруба и протянул Болотникову ковш.
- Выпей, отрок.
Иванка жадно припал к ковшу, а старец окинул его долгим взором и промолвил:
- Боялся за тебя. Недуг твой зело тяжек. Ступай в обитель.
Обернулся к Васюте.
- Заходи и ты, отрок. Встанешь со мной на молитву.
В келье сумрачно, волоковые оконца скупо пропускают свет. Назарий уложил Болотникова и запалил лучину в светце. В избушке - малая печь, щербатый стол, поставец, лавки вдоль стен, в правом углу - темный закоптелый лик Богоматери, у порога - лохань и кадка с водой.
- Помолимся, чадо, - сказал отшельник, опускаясь перед иконой на колени.
- О чем молиться, старче?
- Никогда не пытай о том, отрок. Душе твоей боле ведомо. Молись! Молись Богородице.
Васюта встал рядом, помолчал, а потом надумал просить пресвятую деву Марию, чтобы смилостивилась и ниспослала здоровье "рабу божьему Ивану".
После истового богомолья Назарий неслышно удалился из кельи, в Васюта подсел к Болотникову.
- Старец-то - чисто колдун... Как тебе, паря?
Болотников открыл слипающиеся глаза, облизал пересохшие губы.
- Подай воды.
Васюта метнулся было к кадке, но его остановил возникший на пороге отшельник.
- Водой недуг не осилишь. Буду отварами пользовать.
В руках старца - продолговатый долбленый сосуд из дерева.
- Выпей, чадо, и спи крепко.
Иванка выпил и смежил тяжелые веки.
ГЛАВА 7
ОТШЕЛЬНИК НАЗАРИЙ
Проснулся рано. Возле похрапывал Васюта, а из красного угла, освещенного тускло горевшей лучиной, доносились приглушенные молитвы скитника. Когда он воздевал надо лбом руку и отбивал земные поклоны, по черной бревенчатой стене плясали причудливые тени. Вновь забылся.
- Проснись, чадо.
Иванка открыл глаза, перед ним стоял старец с ковшом.
- Прими зелье. На семи травах настояно.
Иванка приподнялся, выпил.
- Ты лежи, лежи, чадо. Сон и травы в недуге зело пользительны.
Назарий положил легкую сухую ладонь на его влажный лоб и сидел до тех пор, пока Иванку не одолел сон.