- Держи крепче!
Что было сил, побагровев лицом, потянул Васюту из трясины; тот выползал медленно, бороздя грудью тугую, ржавую жижу. У Болотникова вздулись вены на шее, опояска выскальзывала из рук, но он все тянул и тянул, чувствуя, как бешено колотится сердце и меркнет свет в глазах.
Вытащил и, тяжело дыша, откинулся в мох. Васюта благодарно тронул его за плечо.
- Спасибо, Иванка. Не жить бы мне. Отныне за родного брата будешь.
Болотников молча пожал его руку; отдышавшись, молвил:
- Вспять пойдем, друже.
- Вспять?.. Но там же лес дремуч, да и лешак поджидает.
- Округ угора попытаем.
Повернули вспять, но мхи следов не сохранили, да и солнце упряталось за тучи. Иванка запомнил: когда вступали в болота, солнце грело в затылок.
- Никак и угор потеряем. Далече убрели, - озираясь, забеспокоился Васюта.
- Выйдем, - упрямо и хрипло бросил Иванка. В горле его пересохло. Айда на брусничник.
Тронулись к ягоднику. Здесь было суше, мягкий податливый мох вновь приятно запружинил под ногами.
- Стой, чада! Впереди - погибель, - вдруг совсем неожиданно, откуда-то сбоку, донесся чей-то повелительный голос.
Оба опешили, холодный озноб пробежал по телу. Саженях в пяти, из-за невысокого камыша высунулась лохматая голова с громадной серебряной бородой.
- Водяной! - обмер Васюта. - Сгинь, сгинь, окаянный! - срывая нательный крест, попятился.
- Не пужайтесь, чада. Да хранит вас господь.
- Кто ты? - осевшим голосом спросил Иванка.
- Христов человек, пустынник Назарий... А теперь зрите на те кочи, что брусничным листом сокрыты. Зрите ли гадов ползучих?
Иванка и Васюта пригляделись к брусничнику и ужаснулись, увидев на кочках великое множество змей, свернувшихся в черные кольца.
- Знать, сам бог тебя послал, старче, - высказал Иванка.
- Воистину бог, - молвил отшельник.
Был он древен, приземист, и видно, давно уже его пригорбила старость. Но глаза все еще были зорки и пытливы.
- Ступайте за мной, чада.
У старца - переметная сума с пучками трав, на ногах лапти-шелюжники34. Повел парней вперед, в самое непролазное болото.
- Да куда же ты, дед! - воскликнул Васюта. - Там же сплошь трясина. Не пойду!
- Не дури! - осерчал старец. - Не выбраться тебе из болота. А ежели сумленье имеешь - не ходи. Проглотит тебя ходун.
- Не гневайся, старче. За тобой пойдем, - проговорил Иванка.
- Ступайте за мной вослед, - молвил отшельник и больше не оглянулся.
Шли долго, осторожно, мимо трясинных окон, где жижа заросла тонкой зеленой ряской, мимо коварных булькающих зыбунов, поросших густой тернавой. Ступи мимо - и тотчас ухнешь в адову яму, откуда нет пути-возврата.